– Выгнали мы их. Всей дерёвней собрались, к тарантайке их потолкали – они и уедуть.

– Так уж и уехали?

– Нечёго мне тебе больше поведать. Убирайся.

Этан кивнул старосте и спокойным шагом направился обратно к машине. Ничего нового от жителей он не узнает, и предпринимать какие-то действия днем не имеет смысла. Нужно вернуться обратно в машину, отъехать подальше и дождаться ночи. Тогда можно будет посмотреть, отличается ли как-то деревенская жизнь с наступлением темноты. И как минимум, можно будет попробовать найти людей Барни, если их тела еще не закопали где-то в Холодном лесу. Стоит начать с дома старосты.

Этан мог быть назвать закат в лесу красивым, но ситуация в которой он пребывал, заставляла смотреть на вещи под отрицательным углом. Мрачный закат озарял черные ветки высоких деревьев и ввергал местность во тьму. Этан взял укороченный дользандрийский автомат ИН – 393 «Можжевельник», две гранаты, фонарик, нож, индивидуальный перевязочный пакет, дополнительные магазины для автомата, разгрузку, тепловизор и остальное необходимое снаряжение. Этан собрался с силами и двинулся в сторону деревни Храпка. В лесу то здесь, то там проскакивали какие-то мелкие животные, хрустели ветки, листья шелестели от ветра. Этан шел немного дальше от грунтовой дороги, ведущей в деревню, но всегда держал ее в поле зрения, чтобы не заблудиться. Первая странность, которую он заметил было то, что вся деревня была заполнена огоньками, будто на упавшее дерево сел рой светлячков. Наемник слегка ускорился и через некоторое время уже выбежал на поляну, где, скрываясь в высокой траве, пригнувшись, начала приближаться к поселению. На подходе к деревне он включил скрытую камеру, чтобы запечатлеть все, что происходит.

Этан спрятался за одним из окраинных зданий и стал свидетелем того, как деревенские с факелами стекались к центру деревни. Все они были голые, с обрюзгшими волосатыми телами и каменным выражением лица. Наемник стал аккуратно двигаться в тени, пробегая от здания к зданию огородами и направляясь к дому старосты в центре деревни. В центре уже была подготовлен деревянный помост, на котором стоял голый староста деревни. Начался галдеж, который резко прекратился в тот момент, когда староста поднял обе руки. Он внимательно оглядел людей, проверяя, все ли пришли. Затем он сощурил глаза, сказав, что одной жительницы не хватает. На несколько минут наступила полная тишина. Убедившись в том, что все остальные здесь, староста решил больше не ждать, повернулся в сторону своего дома и кивнул. Этан быстро достал из кармана фото людей Барни. Из дома старосты вынесли четырех голых связанных людей: двое из них действительно оказались людьми Барни, а двое других – какие-то узкоглазые потерявшиеся туристы, женщина и мужчина. Люди Барни крыли деревню четырехэтажным матом, а узкоглазые азлесаи что-то верещали на никому не понятном языке. Их привязали к деревянным столам, которые были закреплены на помосте так, что жертвы стояли практически прямо, лишь слегка склонившись назад. Благодаря этому, все, кто стоял на площади видел то, что собирается сделать староста. Тот начал проведение какого-то кровавого ритуала. Староста взял в руку нож и сначала отрезал веки азлесаям, чтобы те видели получше. Вопли жертв раздались по деревне. После этого он написал ножом каждой жертве на животе цифру, пронумеровав их от 1 до 4. Следующим шагом староста отрезал мужчинам яйца и член. Он улыбался, когда его рука чувствовала, как кожа трескается под давлением ножа, и горячая кровь омывает его руки. После этого он засунул нож в вагину женщины и оставил его там. Он повернулся к людям, и тогда из толпы вышло четырех крепких крестьянина с топорами. Они поднялись на помост и принялись буквально потрошить жертв. Они методично расчленяли людей, отрубив им сначала пальцы на руках и ногах, потом кисти, стопы, затем на небольшие куски руки, ноги, а туловище и вовсе стали колошматить топорами так, что кровавая требуха бесформенной кучей падала на помост. Головы они мастерскими движениями пробили молотками, и аккуратно извлекли оттуда мозги. После этого староста принялся ножом извлекать глаза, язык, отрезать губы, нос, уши. Когда разделка жертв завершилась, окровавленные староста и его помощники принялись кидать в толпу куски тел. Небольшая группа деревенских с музыкальными инструментами начали играть веселую музыку. Толпа начала жрать куски тел, обмазываться кровью и внутренностями. Одна из женщин одела себе на шею кишки в качестве ожерелья. Стоящий на помосте староста вгрызся зубами в яйца одного из убитых и принялся их активно есть. Оставшиеся половые члены и яйца настругали на мелкие кусочки и отдали протягивающим руки женщинам, которые начали буквально ртом хватать куски и глотать их, практически не пережевывая. Когда деревенские наелись, они устроили массовую оргию. Оргия сопровождалась побоями, причинением боли партнеру, всовыванием в половые органы различных предметов, вроде зубов убитых жертв, их глаз, костей и др.

Весь этот кровавый ритуал Этан стоически фиксировал на камеру, поражаясь тому, что жизнь каждый раз подкидывает ему то, от чего он может охереть. Неожиданно он услышал за спиной шорох, будто кто-то перемахнул через забор и прыгнул в куст. Он обернулся и увидел, что опоздавшая женщина прошла через куст малины, потопталась по синеньким и замерла, увидев Этана. Наемник на секунду прикрыл глаза, поняв, что всё, сука, как всегда. Женщина завопила что есть мочи. Несмотря на громкую музыку, ближайшие к зданию деревенщины услышали крик. Они начали жестикулировать друг другу, пинать трахающихся, если надо, и в ходе череды сигналов удалось сообщить группе музыкантов, чтобы они заткнулись. Этан ударил женщине кулаком в челюсть и вырубил ее. Но было уже поздно. Часть деревенщин подбежала к месту, откуда слышался крик и заприметила спрятавшегося наемника. Этан постарался проскочить к забору и быстро перемахнуть через него, но его уже успели окружить. У крестьян были тяпки, ножи, топоры, серпы, грабли, молотки. Тогда, недолго думая, Этан достал автомат и открыл огонь по противнику. Часть деревенских обезумела. Они бросилась прямо на пули, стараясь поразить наемника острым предметом, но никому из них не удалось это сделать. Этан стал прорываться к окраине деревни с боем. Пару раз его зажимали в углу, и даже заставили сразиться один на один в ближнем бою, когда магазин подло опустел в самый неподходящий момент. Его отступление затянулось, однако и орда местных изрядно поредела. Ему показалось, что некоторые даже начали отступать, прячась в домах. Грунтовая дорога окрасилась в кроваво-красный цвет. Вдоль нее лежали десятки голых тел, обмочившихся, обосранных и бьющихся в агонии. На подступах к деревне Этан даже решился метнуть в деревенщин осколочно-наступательную гранату. Она громко рванула, порвав на куски одного из фанатиков и изувечив несколько других. Преследователи на несколько секунд замерли, испугавшись.

Этан продолжал бежать по дороге, боясь сворачивать с нее хоть на шаг из-за того, что не видел, что скрывает высокая густая трава. Уже у самого леса вокруг него вспыхнул большой неровный круг огня. Наемник заметил, что он вбежал в круг, очерченный из хвороста и дров. На противоположном кольце круга стоял староста с канистрой бензина. Скорее всего, старикашка когда-то жил в городе и втихаря пользовался его благами, пока остальные жители даже не знали, что это такое. Деревенские обступили круг огня. Они с безумными глазами смотрели на Этана.

– Эффектно. – Крикнул наемник старейшине. – Это когда вы успели подготовить?

– Здеся должон был буть рытуал! – Заговорил старик злым голосом. – Ты ыспортил нам усё! Подонох! Вот тебя-тоть мы тут и убиём!

Едва Этан попытался застрелить старосту, как перед ним на землю опустился гральндгрин – огромная, размером два с половиной метра в высоту, разумное подобие летучей мыши с ярко-красными глазами и двумя рядами острых зубов. Гральндгрин выбил оружие из рук наемника и ударил его головой, тут же повалив на землю. Толпа деревенщин принялась активно мастурбировать на развернувшееся перед ними действо. Гральндгрин то взмывал в воздух, то снова садился на землю, нанося удар за ударом, от которых Этан стремительно уворачивался. Заполучив обратно в руки автомат, Этан сделал для себя неприятное открытие, что малокалиберный патрон не берет эту тварь. Поверив в свою неуязвимость, гральндгрин опустился на землю, схватил Этана за грудки и поднял над землей. Недолго думая, Этан достал оставшуюся гранату и запихнул ее поглубже в горло твари, когда та открыла рот, чтобы вцепиться в лицо наемника. Гральндгрин откинул Этана и попытался как можно скорее выхаркать гранату, которая застряла у него в горле. Через секунды громкий взрыв огласил поляну. Голова гральндгрина разлетелась на куски, заляпав Этана кровью и мозгом. Увидев, что случилось, деревенские тут же бросились прочь обратно в деревню. Один лишь староста на глазах у Этана достал спрятанный у себя в жопе шприц с наркотиком, игла которого торчала наружу, вколол себе какую-то дрянь в вену и с бешеным криком побежал на наемника с ножом. Этан спокойно поднял автомат и прицельным выстрелом проделал дыру в голове старейшины. Тот рухнул на землю, выронив нож. Этан проверил, что со скрытой камерой все в порядке и направился обратно к машине.

В машине Этан глубоко вздохнул, выругался, сделал глоток ракии прямо из бутылки и помчался в сторону Рухорга.

Временно покинем материки Мреннемирд и Волькрамар и перейдем к Скервеонелю. Трудно описать материк Скервеонель, как место цивилизованное и уж сильно желанное для туристов и работников. Наиболее многочисленное население материка – беркары-мкен, проживают по большой части в государствах Эссеория и Альтеохия. Голубеголовых беркаров-мкен далее будем называть просто беркарами, а уже если речь пойдет про их идейных противников с головами беркута, то тех будет называть по конкретному виду (беркары-тар, беркары-мин, беркары-тай или беркары-жи). Беркары-мкен полностью уничтожили культуру других беркаров и за столетие превратили Скервеонель в цирк. Древний и красивый Язык Беркутов, основанный на буквенной письменности, они заменили на свои голубиные картинки. Мораль, культуру, архитектуру, поведение, этику – всё уничтожили или исковеркали до неузнаваемости. Для тех, кто прилетает в Скервеонель сегодня, есть очень ограниченный список интересов, почему они вообще это сделали. Туристы прилетают ради того, чтобы посмотреть на сильно отличающихся от их родных краев природу и погулять по городам. Однако ни то, ни то удовольствия не приносит. Воздух здесь влажный, днем очень душно, Огненная Звезда печет как никогда. Во Время Гибели очень холодно, часто срывается снег. Города грязные, тонущие в мусоре. Дороги разбиты, обшарпанные стены зданий вызывают уныние. Беркары напрочь уничтожили собственную культуру. Они ходят по улице, громко харкая на землю, жрут непонятное месиво у уличных торговцев и в забегаловках. Вкус этого мерзотного месива не меняется нигде, так как используются одни и те же специи. У беркаров нет понимания того, как нужно готовить: баланс приправ, вкус самого продукта и т.д. Если беркар готовит соленое блюдо, то тебя начинает корежить от того, сколько соли туда вбухано; если беркар готовит острое – то огонь будет идти из всех щелей тела; кислое – будто кислоты хапнул на уроке химии; горчинка – нет понятия горчинки, выблюешь все от того, насколько это горько. Сами беркары пожирают эти гадости причмокивая и громко чавкая. Они считают свою пищу лучшей на свете, как и свою «культуру». Музыка у них тоже одинаковая, как правило, составления по уже готовым формулам и максимально простая. Раздражающе звучащий язык не позволяет беркарам создавать хорошие литературные произведения, красивые песни, писать фантастику. Их мышление ограничено скупостью их языка и чудовищной обособленностью Скервеонеля от остального мира. Например, приехавшие в портовый город Эссеории – И-Шин, или в столицу Альтеохии – Гер-Торай, туристы становятся объектом не просто интереса, а искренне аутистического глазения. Беркары пялятся с идиотским лицом на туристов так, будто увидели что-то невероятное. Отчасти такой культурный вакуум связан с политикой государства, которое ограничивает практически всю информацию, получаемую извне, даже в Ретхоле. Однако, если судить максимально честно, это в большей степени связано с нежеланием самих беркаров что-либо узнавать о мире вокруг них. Они считают себя центром мироздания.

Беркаров просто огромное количество по сравнению с народами на материках Мреннемирд и Волькрамар. Здесь гуляют страшные болезни и выкашивают тысячи, а то и десятки и сотни тысяч. Здесь работают за минимальные суммы, не имея при этом никаких прав. Подобные условия расположили к тому, что не только туристы интересовались Скервеонелем. Иностранные компании начали переносить свое производство в Эссеорию и Альтеохию, таким образом удешевляя производства товара. Беркары делают херово из херовых материалов по херовым технологиям. Однако дешево. Иностранные компании начали также и вносить инвестиции в государства беркаров, создавая из них мыльный пузырь, который готов лопнуть в любой момент. В то время, как государственная пропаганда рассказывает о беркарском экономическом чуде, которое произошло благодаря беркарскому трудолюбию, уму и силе, иностранные компании собирали все сливки. Они посадили Альтеохию и Эссеорию на крючок, который тянет эти страны туда, куда им надо. Достаточно лишь пригрозить остановкой притока инвестиций, и понимающие реальную ситуацию беркары-политики тут же забьют тревогу.