– Я просто решила переехать в другую комнату. Пока не знаю, как совмещать свою будущую светобоязнь с работой на компьютере, может, светоотражающую линзу какую изобрету. И вообще соберу себе новый глаз, лучше прежнего. Не бери мои ошибки на себя. Я всё исправлю. Сама.

В какой-то момент она оказалась так близко, что Джесси поймал ее в объятия. И Бин не стала сопротивляться.

Она будет рядом. Преодолевая любую боль и невзгоды.

Рана заживает. Шрам – остаётся.

Он напоминает об ошибках, которые мы совершили, чтобы больше их не повторять. Или несет в себе воспоминания о цене, которую пришлось заплатить за нечто более дорогое.

Конец арки Трёх Шрамов

И конец второго тома

Акт LX. Белые хризантемы

Правило клуба O(r/d)dinary №107: Имея большую мечту, и птичка найдет выход из клетки

Джерри Фэй по праву могла зваться любимицей судьбы.

Вот только была она таковой всего лишь до пяти лет.

***

Первым звоночком стала кошка. Блестя своими огромными наглыми глазищами, она запрыгнула на тумбочку и смахнула хвостом дорогущую расписную вазу.

Вот только никакая ваза не упала. Она продолжала стоять на своём прежнем месте, всё такая же красивая, украшенная узорами из цветов хризантем.

Мама рассказывала, что она была привезена ей в подарок из Японии. Она очень дорожила ей, а тут какая-то кошка...

Джерри протянула свои маленькие ручки к вазе, чтобы убрать её в другое место. Однако ей не хватало для этого роста. Как бы высоко не поднималась она на носочках, сумела только слегка коснуться ее пальцами.

Но и этого оказалось достаточно хрупкой вещице, чтобы пошатнуться и, с грохотом ударившись об пол, разлететься на мелкие черепки.

Ох, и наругали ее в тот день – даже оставили без сладкого и заперли в комнате.

Она же сквозь слезы продолжала повторять, что во всём виновата кошка – это она собиралась сбросить вазу, а Джерри лишь хотела её спасти.

Вот только никакой кошки в их доме не было.

Джерри шесть.

Она болтает ногами, сидя на лавочке в саду. Листья на деревьях зеленые-зеленые, яркие, какими их можно увидеть только в детстве. Рядом с ней с серьезным лицом листает учебники старший брат.

Вот только Джерри видит его совсем другим – не заучкой, а с гитарой в руках. И шум деревьев слышится ей шумом толпы.

– Однажды ты станешь рокером. И у тебя будет много поклонников, – сказала брату Джерри.

Тот с улыбкой поправил очки на носу.

– У тебя отличное воображение. А кто тогда унаследует дело отца?

– Разве нельзя быть наследником и одновременно играть на гитаре? У тебя же отлично получается!

Брат расстроенно помотал головой и растрепал ей волосы на макушке.

– Не думаю, что выйдет. Родители уж точно не одобрят такой выбор. Они и гитару-то еле разрешили.

Джерри соскочила с лавочки и замахала перед его лицом ладошками.

– Но это правда! Я видела, я знаю!

***

Лучше бы не видела и не знала. Этот дар стал для нее проклятьем. Он разрушил жизнь ещё в самом детстве, не дав ей течь так, как хотел бы каждый ребёнок – весело и беззаботно.

Джерри слишком многое замечала. Джерри слишком многое понимала.

Дочь родителей, имена которых знал почти каждый человек в мире. Отец – владелец компании, производящей всё, от бытовой техники и машин до медицинского оборудования. Мать – актриса, снявшаяся не в одной популярной картине и завоевавшая миллионы сердец.

Старшему их сыну предстояло всю жизнь заниматься делами организации. Младшей же, Джерри – стать любимицей судьбы и жить припеваючи, пополнив ряды золотой молодёжи.

Но это золотое будущее у нее так и не сложилось – а всё из-за дара, ставшего не только ее головной болью, но и болью ее родителей.

Джерри семь.

Она сидит на коленях матери на каком-то важном мероприятии. Отец беседует с одетым в строгий костюм мужчиной, одним из многих в зале, но единственным бросившимся Джерри в глаза. Девочка долго глядит на него. А затем эхо разносит по помещению ее не по-детски уверенный голос: