– Ваша компания скоро обанкротится. Лучше не заключайте договор.

В ответ ей не разозлились. И даже не накричали. Конечно, никто не воспринял ее слова всерьёз – родительское счастье, избалованный ребёнок, что с нее взять.

Но компания того мужчины спустя полгода действительно обанкротилась.

Отцу понадобилось много средств, чтобы заставить всех свидетелей хранить произошедшее в тайне.

Джерри же с тех пор держали под замком.

***

Когда обычные люди сталкиваются с необычным в кино, то они оценивают игру актёров, качество спецэффектов.

Но если им посчастливится обнаружить то же самое в реальной жизни, узнать, что то, о чем рассказывают в книгах и фильмах – правда, они поддаются ужасу.

Конечно, в конце концов им нужно будет как-то смириться с этим и жить дальше. Но что, если жить с этим предстоит под одной крышей, да ещё и всю жизнь? Что, если кто-то ещё узнает о том, что в их семье есть необычный человек, истинные силы которого неизвестны? И, может быть, даже опасны.

В конце концов, спустя кучу перепробованных бесполезных специалистов, родители оформили документы так, будто их дочь больна и нуждается в постоянном наблюдении.

Ее никому не показывали. О ней не говорили. Учителям, которых нанимали для домашнего обучения, доплачивали за молчание.

Джерри росла в стенах поместья, словно птичка в клетке. Ей не разрешалось выходить за ворота, и, пусть территория и была огромной, не видеть внешнего мира было очень грустно. Если бы не брат, который в свободные от дел минуты помогал ей улизнуть через дыру в заборе, над которой своими руками сломал камеру, она бы так и осталась в неведении, что находится за удерживающими ее решeтками.

Родителей Джерри видела редко. Они так боялись ее сил, что, видимо, желали поскорее забыть, что у них вообще есть дочь. Не сказать, что такой расклад событий был совсем уж невозможен – девочку переселили в дальнюю комнату, и, чтобы добраться до кабинета отца, ей бы понадобился по меньшей мере час ходьбы.

Попробовав найти нужную дверь несколько раз, в конце концов Джерри оставила эту затею.

Даже будучи маленькой, она чувствовала исходящий в ее сторону страх обоих родителей. Людей, которых она любила всем сердцем, но получила в ответ на искренность впивающуюся до крови ненависть.

Джерри всё ещё могла жить припеваючи и получать всё, что захочет. Кроме родительской любви. И свободы.

Ведь никому нельзя было знать о ее даре – это могло пошатнуть авторитет их семьи.

Год шёл за годом. Девочка превращалась в неугомонного подростка, желающего всеми правдами и неправдами делать то, что хочет, но не имеющего на это права. Если бы не брат, который был рядом, она бы совсем пропала. В конце концов он стал для Джерри целым миром, но и ее миру пришлось покинуть поместье, отправившись на обучение заграницу.

Джерри глядела на то, как он уезжает, хватаясь за несуществующие решетки на окнах. Изнутри жгло горе. Но поделать она ничего не могла.

Джерри семнадцать.

Гитарные струны скользили под пальцами в ее такой большой, но одинокой комнате. В зеркале на стене отражалось лицо с большими щеками – миловидное, но уж слишком много грусти источали глаза.

Джерри ударила по струнам боем, запела искренне и громко, выливая через голос разрывающие внутренности эмоции.

Музыка помогала успокоиться. Понять, что всё не так плохо. И хотя бы в мгновение, пока звучит песня, ощущать себя свободной.

Но ее сеанс рефлексии прервал стук в дверь. Пальцы замерли, а брови удивленно взлетели вверх.

На пороге стоял отец. С тех пор, как Джерри видела его в последний раз, у него прибавилось на лице морщин, а на висках появились проблески седины.

Джерри была так ошеломлена его приходом, что не могла вымолвить ни слова. Растерянность перетекала в радость – не важно, зачем он пришел, девушка была счастлива встрече. Ведь, в отличие от фактически отказавшихся от нее родителей, она не переставала их любить ни на минуту.

Однако слова отца заставили соскользнуть с лица едва зародившуюся улыбку:

– Твой дар все ещё работает? Нашей компании нужна твоя помощь. Если поможешь, получишь всё, что захочешь.

Джерри это не на шутку разочаровало. Она оперла гитару о стену, поднялась и встала напротив. Даже находясь в двух шагах, она не могла протянуть к отцу руку и коснуться, чтобы почувствовать тепло. У Джерри его глаза. Джерри ему – родная дочь. Но, видимо, ей это только казалось.

– Но разве я и так не получаю всё, что хочу? Вы столько лет держите меня взаперти только из-за того, что я родилась одаренной, а теперь вдруг решили заручиться моей поддержкой? – спросила она со всем спокойствием, на которое была способна.