Я даже дергаюсь, желая избавиться не столько от рабства, сколько от такого пристального внимания.

Но мужчина только ухмыляется и подталкивает меня внутрь телеги. Не в силах сопротивляться ему, я делаю два шага вперед.

– Кому-то повезет с такой рабыней, - летит комментарий мне вслед, а затем следует легкий шлепок по ягодице. Подпрыгиваю от неожиданности и отвращения, возмущенно оглядываюсь. Человек довольно скалится. И меня вдруг охватывает ужас от того, что он скорее всего будет ехать внутри повозки и охранять рабов.

Но вдруг снаружи раздается властный голос:

– Ты что делаешь?

От тона дознавателя наглец и его напарник резко теряют уверенность.

– Заплати за нее, а потом уже трогай!
– строго добавляет дознаватель.

– Простите!
– охранник резко кланяется.
– Она просто пыталась вырваться, и я немного припугнул ее.

От такой наглости у меня возмущенно открывается рот. Я ничего не делала! Даже мысли такой не было. Это он…

– А я могу вырвать тебе язык за ложь, - произносит дознаватель с угрозой. И мне внезапно удается проникнуться к нему симпатией. Хоть дальше он теряет интерес ко мне и этой ситуации в целом, а просто командует подчиненным: - В повозку!

К моему удивлению они опускают ткань, которая закрывает вход, и оба направляются в переднюю отгороженную часть телеги.

– Садись, девочка, - знакомый старик указывает мне на лавку рядом с собой. Благодарно кивнув, я действительно занимаю предложенное место.

Отказывается, весьма вовремя. Повозка двигается с места резким рывком, быстро набирает скорость, а затем плавно движется вперед.

Вскоре в телеге завязывается тихий разговор.

Я в нем не участвую, но мельком осматриваюсь.

Ответ на мой незаданный вопрос: «почему нас не охраняют» находится очень быстро. Возле выхода из телеги висит кусок пергамента шириной в ладонь и длинной в три. На нем выведены четыре иероглифа. Защитное заклинание. Значит, мы либо не сможем сбежать, либо умрем при попытке.

Двое незнакомых мне мужчин оказываются родом из ближайшего городка, а еще один из села еще дальше на север. Нас всех связывает одно: долги, которые нам предстоит выплатить своим телом.

Одному из мужчин назначили целых пять лет, но он держится хорошо. Старается шутить, хоть в голосе и проскальзывает отчаяние.

– Мы еще выпьем вместе, старик, - обращается он к моему земляку.
– У меня невестка делает прекрасное вино. Еще никто не выходил из нашего дома трезвым!

Старик тихо и грустно смеется, как человек понимающий, что его пытаются приободрить, но уже давно отказавшийся от веры в лучшее.

– Если Луна позволит, сынок, я буду этому очень рад!

– Позволит, - недовольно фыркает, передразнивая, женщина. Она забилась в угол и смотрит в пол. Ее долг составляет два с половиной года рабства.
– Вас на шахты отправят. А там дольше полугода мало кто продержаться может.

– Ну не нагнетай!
– отмахивается весельчак, будто действительно верит, что его ждет другая участь. Осмотрев его, я грустно опускаю глаза. Он высокий и широкоплечий. Сильный, сразу видно. Такого точно на шахты заберут. Но он продолжает: - Есть же разные работы. Вдруг приглянусь какой-нибудь озорной вдове.

Он подмигивает своим товарищам, и у них все-таки вырываются короткие смешки.

А мои мысли возвращаются к Вилану. Все же хорошо, что он остался дома. Надеюсь, с ним все будет хорошо!

Путь до города занимает три дня. Вараны действительно бегают намного быстрее лошадей. Пережидать ночи останавливаемся в городах и селах. Рабам выделяют места в сараях или хлеву, кормят хлебом и водой.

За прошедшее время в телеге добавляется людей. Теперь ехать тесно и неудобно.

Наконец, один из охранников приоткрывает щель в тканевой перегородке и объявляет:

– Проснуться всем! Сейчас будут проверять повозку.

Вскоре мы действительно останавливаемся. Охранники открывают тканевую завесу, помогают выйти рабам. Внутрь залезают незнакомые мужчины. На плече одного из них сидит серо-рыжий лис.

Таких я уже видела, когда приезжала с отцом. Эти животные обучены искать запрещенные предметы, особенно магические. Приходится ждать, пока осмотрят телегу, а потом и каждого из рабов. Только после этого нас пропускают за стены города. Но обратно в повозку мы не садимся. Она едет дальше пустой, а нас охранники связывают веревкой между собой и ведут вперед.

Мы идем по центральной широкой улице. Вокруг невысокие дома с изогнутыми крышами и окрашенными в красный или розовый цвет стенами. Они расположены тесно друг другу, но это создает ощущение уюта. С главной улицы вглубь города устремляются узкие дорожки, скрывающие свои секреты. Много людей снуют по ним в разные стороны, спеша по своим делам. Меня удивляет, что они совершенно не обращают внимание ни на рабов, ни на варанов, запряженных в телегу. Будто видят такое каждый день.