— Проблемы нет, — уже спокойнее и не так напористо рассуждает Фретинил. Он откинулся назад и рассматривает лицо жены как бы издалека. — Проблемы нет, если её искусственно не создавать. Есть теория, которая всё объясняет, она общеизвестна. Она не противоречит существующим данным. К чему плодить излишества?

— Почему — излишества? — упирается Арэмо. — Многие сложные формы живого не имеют предков среди более примитивных существ…

— То, что нам эти предки неизвестны, ещё не значит, что этих предков не было. Мы их просто ещё не нашли, вот и всё.

— Вечно ты споришь… — с досадой говорит Арэмо, встаёт и идёт заваривать горячие травы — беседа в заданном ею ключе не удалась.

— Спор начала ты! — усмехается Фретинил не без самодовольства.

Спорить Фретинил любит, временами может показаться даже, что он любит спор ради спора.

Но вообще-то, это, наверное, не так: истина дороже.

Последнее обстоятельство, кстати, зачастую ставит Фретинила в различные неудобные ситуации в рамках службы. Уж кто-кто, а про Фретинила абсолютно уверенно можно сказать, что он принципиальный. И принципиальность его, как говорится, родилась ещё раньше него самого.

Про Арэмо, впрочем, можно сказать примерно то же, разве что — упорства её зачастую не хватает. И поэтому споры их носят бескомпромиссный, а иногда и ожесточённый характер. В рамках приличия, естественно, но не поступаясь научной этикой.

— А как же условия на планете? — не оборачиваясь, спрашивает Арэмо, сдаваться на этот раз она, кажется, не собирается. — Ведь они идеально нам подходят! Неужели ты допускаешь, что это совпадение?

— Это не они нам подходят, — вновь усмехнулся Фретинил. — А мы развивались под действием этих условий. Поэтому они нам и подходят. Были бы чуть другие условия, то и мы были бы другими: с тремя ногами, например.

— С тремя ногами? Что за чушь?

— Это я так, для примера. Разумеется, три ноги — это явно неудобно.

Арэмо немного насупилась — это чувствуется в тоне её речи — и демонстративно не оборачивается, занимаясь горячими травами. А Фретинил рассматривает её со спины и в своём обыкновении внутренне улыбается.

— Кстати, ты пригласил Году в гости? — спрашивает Арэмо, вдруг и невпопад.

— Да, — отозвался Фретинил. — Ты уже спрашивала.

— В самом деле? — Арэмо оборачивается и смотрит на него большими чувственными глазами. — Не помню… Как у неё дела? — спросила Арэмо.

А Фретинилу кажется, что она как-то странно на него смотрит. Будто бы подозрительно или с какой-то недосказанностью.

— Хорошо, — отвечает он, решив, что ему всего лишь показалось.

— Фафе!

Фретинил поднял невысокий воротник, опустил взгляд, но это не помогло.

— Фафе! — повторился окрик сзади. — Постой, пожалуйста.

Он нехотя повинуется и, воззвав к терпению, оборачивается, стараясь выглядеть занятым и торопящимся. Вполне естественно — спешит на службу.

Но Гийру это не интересует:

— Ты говорил с ним?

— С кем?

Догадаться, кого Гийра имеет в виду, вообще-то, нетрудно. Переспрашивает Фретинил специально — выиграть время на обдумывание дальнейшего поведения. Тактика не очень удачная, но ничего другого в голову пока не пришло.

— Со звездочётом, — угодливо пояснила Гийра. — С Омжлусо.

— С Омжлусо? — Фретинил делает озадаченное лицо, многозначительно и неспешно оглядывает стену дома. Сначала сверху вниз, потом по диагонали. Даже приподнимает руку и указывает на вчерашнее художество: — А что? — произносит он, выдерживает паузу, после чего дополняет: — Новых полос не появилось.

— Не появилось, — соглашается Гийра, словно ожидала такой отговорки. — Так ведь я и не об этом! — кажется, она входит в раж.

Сейчас начнётся, — думает Фретинил, чуть отступает назад и осторожно спрашивает:

— Что на этот раз? — голос у него флегматичный и отвлечённый.

— Перила на лестнице сломал. В подъезде. Между первым и вторым, — горячится Гийра и делает большие глаза. — Ну, ты же знаешь: у нас они такие… не очень хорошие были. В прошлом году ещё отремонтировать хотели…

— Сломал? — перебил Фретинил, не желая выслушивать информационный шум.

— Но в прошлом году не получилось: ты же знаешь, что непросто это сделать. Непростое это дело — ты же знаешь… А теперь… Представляешь, сегодня утром выхожу… Как же теперь на ремонт подавать? Надо же будет…

— Прямо-таки сломал? — Фретинил меряет Гийру холодным, на грани неприязни взглядом.

— Да.

— И именно он? Омжлусо? — Фретинил испытующе всматривается в её лицо. — Сама видела?

— Почти, — Гийра на полшага приближается к Фретинилу и доверительно берёт его за локоть. — Слушай, вот ещё что хотела…