— Так, так, — почти пропел Хабартш, довольный от того, что тут его не принимают за безумного выскочку.

— Ваши работы… — вдохновенно говорит Уньёктти, однако тут же прерывается: в кабинет вновь входят давешние серые плащи.

Деловито суетясь, они уже не вопрошают о том, что и как, а просто складывают принесённые вещи в угол. Полуминутное занятие, однако они умудряются растянуть его на целую вечность, и Уньёктти не остаётся ничего другого, как в очередной раз сменить тему:

— Ваши работы… — озадаченно говорит он, подгадывая, что бы такое сказануть. — Ваши работы… И мы уже давно хотели бы с вами сотрудничать… — слушать его не обязательно, поскольку Уньёктти, сам того не замечая и, безусловно, даже не придавая этому значения, в той или иной степени повторяется: — Ваши работы настолько мне нравятся, что я буду добиваться того, чтобы наблюдариум взял на себя часть связанных с ними издержек. Я абсолютно серьёзно: мы готовы профинансировать расходы, ведь коллекционные экспонаты… и, разумеется, многое другое прочее… — красноречие ему отказывает, Уньёктти становится непоследователен: — Мы были бы счастливы с вами сотрудничать, однако всякий раз как-то откладывали в долгий ящик… Но в итоге, как это обычно и бывает, дело решил случай… Согласитесь — так ведь обычно и бывает?

— Да, пожалуй… — вяло и неопределённо ответил Хабартш, а сам уже изрядно подустал. Нелепая трепотня кажется ему совершенно неуместной в стенах серьёзного учреждения с солидным всеобщем финансированием.

— Кстати, если это необходимо, можете выписать из Карамюсты своего сотрудника. Быть может, сочтёте полезным и его привлечь к нашей работе…

— Нет, пока такой потребности не вижу. Пока он мне нужен в Карамюсте — доделывает брошенную мною работу, — блеклым, официально-деловым тоном ответил Хабартш, устав ожидать, когда же они наконец приступят к обсуждению главного, того, зачем его сюда пригласили.

— Хорошо… — с застывшей на губах каменной улыбкой говорит Уньёктти, наблюдая, как серые плащи выходят из кабинета — Как вам будет удобно…

А Хабартшу вдруг становится интересно — а почему, собственно, они постоянно ходят в серых плащах? То есть, уверенности в том, что они всегда одеты именно так, у него нет, но он видел в наблюдариуме несколько десятков сотрудников, кто носил именно такие вот серые плащи, причём — абсолютно одинаковые. Униформа?

Или у них сегодня день серого плаща? — про себя шутит Хабартш, а вопрос назойлив, прямо-таки вертится на языке, но напрямую, разумеется, не спросишь. И уж совсем странным было бы задать этот вопрос самим серым плащам.

Вообще, довольно странно, что Уньёктти их шарахается — он ведь тут почти за главного, по крайней мере, по книжным вопросам, и мог бы не притворяться или прятаться. Впрочем, что касается административной части, то может быть, и не он командует. Даже — скорее всего, не он. Хабартш вспоминает предыдущие сцены, когда экскурсию по работориумам проводил Уньёктти, но решал, где Хабартшу жить, вовсе не Уньёктти. А другой служащий — в уже знакомом сером плаще, но рангом, понятно, выше, нежели те, что только что тут были.

И это наводит его на мысль, что они на самом деле — вроде обслуживающего персонала, рядовые чины в неведомой Хабартшу иерархии. Не посыльные, разумеется, и не грузчики, хотя такую роль им тоже иногда приходится выполнять. Не низкоквалифицированные болваны, а кто-то вроде службы безопасности — вот почему Уньёктти их сторонится, избегает много говорить в их присутствии. Ведь наверняка следят, слушают мимолётом и неосторожно брошенное слово. А потом докладывают куда нужно, чем и заедают свободолюбивых книжников.

Наседают на Уньёктти, вот он и задёргался, — думает Хабартш, вполне себе осознавая, что вообще-то выпавшую сейчас на их долю передышку нужно бы использовать с гораздо большей отдачей. По максимуму нужно ловить момент, ведь через пять минут серые сотрудники безопасности вернутся, принесут ещё что-нибудь из багажа Хабартша или оборудование, которое он привёз с собой из Карамюсты. Пока их в кабинете нет, необходимо много чего обсудить, но вместо этого Хабартш, как и Уньёктти тоже, отвлекается на сущую чепуху.

Думать нужно совсем о другом, но они тупо пялятся друг на друга в противном ступоре, выискивая в краткосрочной памяти нить недавнего разговора.

Тщетно: темп, что называется, потерян.

И неудивительно, — думает Хабартш, разглядывая умное, по-книжному благородное лицо собеседника. Ничего поразительного в том, что отвлеклись и не могут сосредоточиться на главном — когда тебя так бесцеремонно перебивают. Лезут куда их не просят, вынюхивают, будто тут — цитадель нелегальной деятельности. Можно подумать, что занимаются чем-то криминальным и оттого в каждый момент боятся, что поймают — с поличным и позорно.

Разве можно работать в таких условиях? — хочется Хабартшу спросить.

— Так вот… — задумчиво и как будто с обидой на серых плащей произносит Уньёктти. — О чём это я?..

— О предстоящей нам работе, — сочувственно, по-товарищески подсказал Хабартш.

— Да, о работе… — согласился Уньёктти, но былого энтузиазма в его взгляде пока не угадывается. — Хм… — собирается он с мыслями. — В нашем наблюдариуме было совершено любопытнейшее открытие, — загадочно начинает Уньёктти. — И наблюдения эти вас, несомненно, заинтересуют…