— Барон Людвиг Гауф, — представился он нейтральным голосом. — Чем можем помочь?

— О, — сказал я, — один из учредителей?.. Что ж вы лично, могли бы халдея послать. Или этого ресепшиониста.

Он при слове «ресепшиониста» взглянул остро, но тут же усмехнулся.

— Я только что пообедал и ещё не решил, за какую кучу дел взяться.

— Мне счет открыть, — сообщил я.

— На какую сумму?

Я водрузил на стол ресепшиониста рюкзак, вытащил и положил на блестящую поверхность массивный такой кирпич, где десять пачек, каждая в сто тысяч, небрежно связанные в одну уже моим шнурком.

Мужик с бабочкой дёрнулся, вскочил и задел чернильницу, что слетела со стола и залила чернилами мне брюки, а несколько тёмных пятен попали на рубашку. Барон охнул, но пятна тут же сползли на пол, рубашка осталась такой же девственно белой, как и брюки, даже кроссовки, которым досталось больше всего, выглядят так, словно только что из сапожной мастерской.

Я поставил чернильницу на место, успел подхватить на лету, а правой продолжил вытаскивать пачки ассигнаций. Ещё четыре, на сегодня всё.

Барон медленно переводил взгляд с моей белоснежной рубашки на пачки денег и обратно. Ресепшионист вообще застыл столбом, только со снятой корой, такой же белый и взмокший.

— Гм, — проговорил барон медленно, — здесь примерно полмиллиона?

— Пересчитаете, — сказал я небрежно, — я доверяю вашему банку. Счет откроете здесь?

Он качнул головой.

— Вас проводят наверх. У нас прекрасный кофе, почитаете газету, пока пересчитывают деньги. На какое имя хотите открыть счет?

— На своё, — ответил я. — Баронет Вадбольский.

На слове «баронет» я сделал едва заметное ударение, так чтобы барон понял, у меня есть и другие титулы, но сейчас выбрал наименее заметный. А что не просто человек с улицы, говорит уже то, что моя рубашка и брюки остаются чистыми, а такое могут позволить себе только богатейшие люди мира… если сумеют найти или заказать себе такую одежду.

Меня с величайшим почтением провели в отдельную комнату, и пока пятеро срочно выдернутых со своих мест сотрудников пересчитывали купюры каждый в отдельной пачке, всё ещё вручную, я наслаждался кофе, действительно прекрасным. Когда появился барон Гауф, я сказал одобрительно:

— У вас прекрасная ВИП-зона. Только лучше бы кофе подавали милые девушки.

Он чуть поклонился.

— Да, так было бы, наверное, приятнее… Простите, а что такое ВИП-зона?

— Very Important Person, — ответил я. — Чтобы отделить крупных вкладчиков от… остальных. Не обязательно аристократов, но очень богатые промышленники тоже по-своему аристократы, верно? Им будет приятнее.

Он на мгновение задумался, снова посмотрел на меня так, словно хотел бы увидеть, что у меня внутри.

— Неожиданная, — сказал он медленно, — однако очень здравая идея. В конце концов, в банке начинают открывать счета и достаточно… простые люди. Надеюсь, у нас будет плодотворное сотрудничество. Вы не изволили бы войти в Совет Банка?.. Это позволяет быть в курсе денежных потоков.

— Неплохая мысль, — ответил я после точно выдержанной паузы. — Если Совет Банка поддержит мою кандидатуру, то я, пожалуй, приму предложение.

Совет Банка — это не руководство банка и даже не пайщики, что принимают решения и определяют дальнейший курс. Но Совет позволяет быть, как правильно сказал барон, в курсе, куда пойдут деньги, а это значит очень многое, если вовремя подсуетиться.

Он проводил меня до самого выхода из банка, мне жалко было смотреть на халдея, что старается вжаться в стол и стать как можно незаметнее, а барон сказал на прощанье самым доверительным голосом:

— Тайна вкладов, имена вкладчиков и всё, что касается нашей деятельности, у нас абсолютнейшие! Скорее весь банк рухнет, чем посторонний узнает хоть что-то.

Я указал взглядом через его плечо на несчастного ресепшиониста. Барон сказал успокаивающе:

— Это младший сын одного из управляющих. Повязан Клятвой Крови.

На следующее утро на прикроватном столике Глебова появилась записка: «Штраф увеличен до 500 тысяч. Срок неделя».

Сейчас, после успешного «Грабь награбленное», дело уже не в том, чтобы стрясти ещё полмиллиона с Глебова. Он всё ещё хочет дожать меня, сломить, а желательно вообще стереть с лица земли, так что либо заставлю отказаться от навязчивой идеи, либо приложу все силы, чтобы… в общем, постараюсь как-то избавиться от такой угрозы.

Не стал дожидаться, когда проснётся, как обнаружит и что скажет, хотя очень интересно, но две пропущенные лекции грозят неприятностями, потому надел тщательно выглаженную форму, надвинул на лоб кожаную каску, что наконец-то заменила дурацкие кивера, хотя и каски чересчурные из-за двух козырьков, латунной чешуи и позолоченной оправы на тулье, торопливо выскочил на улицу.