– У вас большая квартира в Париже?

– Нет, маленький, но дом. Для друга всегда найдется место.

– А мне так и не удалось приобрести собственную квартиру. Всю жизнь на съемных.

– Но в этом есть преимущество – вы не связаны с одним районом. Мне совсем не нравится XIII округ, в котором живу, но я привязан к нему.

Кажется, я рассмешил Натали. Наверное, она согласилась бы жить даже в XIX округе, на границе с X, если бы у нее была там собственная квартира. А меня злят неудобства нашей улицы. Главное – у меня нет на ней места для парковки машины. Приходится идти довольно далеко к частной подземной парковке, где мне удалось «купить» место, то есть заключить договор на десять лет об аренде двух постоянных мест. И поверьте – это мне обходится ежегодно в круглую сумму, к тому же повышающуюся каждый год в соответствии с индексом потребительских цен. Неудобно для такого холостяка, как я, и отсутствие на нашей улице приличного кафе: приходится идти каждый раз 100–150 метров. Часто вынужден самостоятельно готовить завтрак, а иногда и ужин.

– Почему привязаны к вашему району? Продайте свой домик, купите квартиру там, где вам нравится.

– Есть ограничения. Но это долго рассказывать.

Мы переехали, наконец, Арно и вышли на дорогу Пиза-Флоренция где-то у Сан-Романо. Еще через пятнадцать минут во Флоренции снова пересекли Арно, чуть терпения, и нас встречает у своей виллы Джон. Внимательно всматривается в Натали. Конечно, пытается понять, кого привез к нему старый приятель. Нисколько не смущаясь, Натали тоже рассматривает его. Первым опомнился Джон:

– С приездом! Я очень рад, что два старых холостяка не останутся на воскресенье в одиночестве, что нам представится возможность развлекать такую симпатичную даму.

Я вынес из машины чемоданчик Натали, а Джон уже провел Натали в дом, громогласно предлагает занять любую из комнат на втором этаже. На самом деле там оборудовано только три-четыре комнаты. Остальные в запустении, так как абсолютно никогда не используются. По крайней мере, я никогда не видел их заселенными. Что ж, он хозяин, обязан проявлять гостеприимство.

12.06.2022. Два неполных дня, которые мы провели с Натали у Джона, запомнились прекрасными блюдами, которые активно готовил хозяин, прогулкой по ближайшим окрестностям, долгими вечерними разговорами. Натали дважды раскрутила Джона на рассказ о его похождениях в молодости. Не подумайте о любовных похождениях, об этом Джон даже мне не рассказывал почти ничего. В первый вечер речь шла о его бегстве из маленького оклахомского городишки. Он в лицах описывал всю свою многочисленную родню, особенно напирая на то, как они подталкивали его к браку с наследницей крупного землевладельца, хозяина элеватора и обширного парка сельхозтехники. Даже теперь он умудрился только один раз упомянуть имя своей невесты, не проронив ни слова об их отношениях, хотя я знал по его рассказам на судне, что отношения были очень близкими. Красочно описывал мытарства в Европе, совместное со мной плавание на суденышке контрабандиста. Конечно, я прежде слышал все это много раз, и все равно слушал с интересом, хотя внутренне посмеивался постоянным преувеличениям. Даже подумал, не написать ли повесть или серию рассказов на основе наиболее ярких его «воспоминаний».

На второй день Натали отказалась идти гулять, так как было слишком жарко. Попросила Джона показать свои картины, ведь он упомянул как-то о них. Я их видел несколько раз, то есть то, что он рисовал до моего предыдущего визита. Но решил пойти с ними. Целое крыло на первом этаже занимают две комнаты и зал, отданные для этого увлечения. В застекленном полностью зале он работает, одна из комнат заставлена выдвигающимися «вешалами», на каждом из которых подвешены пять-семь картин. Во второй – стеллажи со стопками рисунков.

Начали с рисунков. Джон пожаловался, что никак не может добраться до этого «завала», как он обозвал эти стопки. Нужно бы подавляющую часть выбросить – руки не доходят. Явный самообман – не хочется расставаться с бликами прошлого, заключенными в каждом из рисунков. А Натали обратила внимание на то, что одна из полок стеллажа заполнена рисунками девушки. Она поднимала один лист за другим – везде все та же девушка: в строгом вечернем платье, гордо играющая веером, сидящая в пеньюаре на канапе, обнаженная, наклонившаяся к столику с бутылкой вина, вазой с фруктами и ломтиками булки. И еще много, много чего. И везде одетая или обнаженная девушка. Натали пристала к Джону:

– Расскажите, это ваша любовь или натурщица?

Молчит несколько секунд:

– Трудно объяснить. Симона была племянницей моего соседа. Когда она только появилась у меня, ей был пятнадцать лет. Сначала Симона просто позировала мне, примеряла наряды, принимала разные позы. Она была очень гибкая, грациозная. А я учился изображать движение тела, складки одежды. И это длилось долго, пролетали месяцы. Я обнаружил, что передо мной не озорная девочка, а взрослая женщина, когда она впервые сказала, что хочет позировать обнаженной. Ей было уже семнадцать лет. Я сначала не хотел и слышать об этом, но потом сдался. Тело, его движения, я научился фиксировать, но с лицом у меня были постоянно неудачи. И однажды Симона дерзко заявила мне, что я не люблю ее, поэтому у меня ничего не получается. Передо мной стояла в тот момент не просто обнаженная натурщица – пылкая молодая итальянка, всем своим видом предлагавшая себя. Я замахал руками, убежал от нее, заперся в своей спальне. Но потом человеческая натура взяла свое, мы стали любовниками, когда ей исполнилось восемнадцать.

– И чем кончилось дело?

Джон принужденно улыбнулся:

– Через два дома от меня жил у соседа молодой парень, работник. Симона убежала с ним во Флоренцию. Ей как раз исполнилось девятнадцать, я подарил ей на день рождения прелестный гарнитур: кольцо с крупной шпинелью, серьги с мелкими бриллиантами и короткая подвеска, завершавшаяся внизу небольшой шпинелью. На мой взгляд, гарнитур очень соответствовал ее внешности. Сосед потом сказал мне, что они продали гарнитур. Прожили эти деньги за полгода и уехали куда-то далеко.