Почему же я принял драгоценную жемчужину и избавился от личины кваза? Да всё просто – ракетный обстрел нанёс фатальный урон моему телу. Роговой доспех оказался пробит в десятках мест, осколки посекли внутренние органы, и я обязан был сдохнуть. Но чудом вынырнувшее из бездны кровавого беспамятства сознание подарило мне возможность выбора.

Под мгновенно навалившимся прессом невыносимой боли я мог в любой момент провалиться обратно в пучину предсмертной агонии. Даже окажись в тот жуткий момент под рукой достаточно провизии и живца, я банально не успел бы это съесть и выпить. Поэтому предо мной, по сути, возник простой выбор – оставить всё как есть и, промучившись ещё несколько минут, всё равно героически сдохнуть, чтобы в личине кваза отправиться на возрождение, или принять жемчужину и, получив мгновенное исцеление, стать обычным человеком, навсегда утратив возможности элитника.

Я выбрал второй вариант из-за Слезы. В голове занозой засели слова Скальпеля об уязвимости лишённой запаса воскрешений девушки, и я не захотел надолго оставлять её без своей защиты в столь уязвимом состоянии. Это как бы официальное обоснование выбора. Но главная причина, разумеется, была куда как эгоистичнее… Млять! Ведь у нас с ней только-только всё начало налаживаться. Разумеется, я рассчитывал всеми правдами и неправдами снова заманить красотку Слезу в свою постель. В монструозной личине кваза сделать это у меня, по понятным причинам, не было ни единого шанса. Зато теперь, когда я снова стал человеком, да ещё с лаврами победителя на макушке…

Невольно прибавил шагу, приближая своё триумфальное возвращение в стаб, и, чтобы отвлечься от захлестнувших сознание фривольных мыслей, снова сосредоточился на чтении.

Разумеется, я захотел. А поскольку за последнее задание мне изрядно привалило очков свободного развития характеристик, я мысленно распорядился довести Гибкость до десяти тысяч, дабы сразу апгрейдить новоиспечённый дар по максимуму.

Зажмурился в ожидании болезненного отката. Но мои опасения оказались напрасными, вместо острой головной боли я ощутил лишь лёгкую щекотку в районе затылка. Впрочем, логическое обоснование «чуду» я очень быстро придумал без посторонней помощи – вполне вероятно, что моя чрезвычайно развитая Регенерация попросту подавила источник боли в самом зародыше.

Но как бы то ни было, желание моё уже реализовала система, о чём уведомили загоревшиеся перед глазами строки очередного длинного лога.

Добравшись до травы, я тут же нарвал охапку, кое-как прикрыл ею свой голый срам и, выбравшись на асфальт дороги, побрёл дальше. До Крынки, судя по карте, оставалось шагать ещё примерно километра три. Однако, как далеко, оказывается, я успел отбежать от стен стаба за несколько минут погони.

Впереди на дороге вдруг появился несущийся навстречу незнакомый фургон. На всякий пожарный я тут же призвал из ячейки в свободную от удержания травы правую руку Шпору и встал боком, изготовившись при малейшей опасности метнуться в сторону.

Подкатившая через несколько секунд машина прижалась к обочине и, к моему облегчению, из открывшейся водительской двери вывалилась угорающая от хохота Слеза.

– Ну и вид у тебя, Рихтовщик, – простонала сквозь смех подруга.

Я хотел обидеться, но подбежавшая белокурая бестия запрыгнула на меня так отчаянно, что я просто чудом не оттяпал ей Шпорой полноги.

Отпущенное сено полетело на асфальт, Шпора вернулась обратно в инвентарь, а освободившиеся руки как-то сами собой вдруг оказались на пятой точке страстно целующей меня девушки.

– А где эти два обормота? – спросил я, с трудом оторвавшись от губ любимой.

– Не парься, Рихтовщик. Я их к Тощему сплавила, чтобы по новой у него на складе затарились, – промурлыкала Слеза.

– И ты их одних к меняле отпустила?

– Ну, ребятки уже взрослые, справятся как-нибудь в этот раз без нас. Мы же, уверена, найдём занятие поинтереснее… Или ты не хочешь?

– Хочу! Ещё как хочу!

Как в тумане, я доковылял с драгоценной ношей до машины и даже каким-то чудом исхитрился, не размыкая рук, забраться внутрь фургона. А потом, позабыв обо всём на свете, мы жадно любили друг друга, не замечая ни тесноты салона, ни жёсткости пассажирских сидений.