Мне кажется, она искренна в своей вере и считает, что способна многое изменить. Что одной смертью может спровоцировать войну, которая сплотит верующих вокруг сестры Берис. Это принесло бы Руби столько денег и дало бы такую власть, что у нее не было бы иного выбора, кроме как принять значимость сестры.

Но Руби никогда не станет смотреть на Ласкию так, как она мечтает. Сестра Берис тоже. Она служит своему богу, и Лаския для нее лишь инструмент получения желаемого. Бог Макеан спит и не знает, что она творит.

А как же сама Лаския? Ей ведь известно, что она сделала. Губы ее плотно сжаты, взгляд устремлен в одну точку. Она похожа на человека, который отчаянно старается забыть о том, что случилось вчера, но вспоминает этот ужас всякий раз, когда оглядывается через плечо. Она приняла решение идти вперед, надеясь, что страхи из прошлого однажды исчезнут.

Я стою рядом с ней и смотрю, как матросы ковыряют геркулесовую кашу, которую раскладывают из огромных кастрюль, слушаю их радостные возгласы, когда кок приносит и ставит на стол горшочки с медом. Он кивает Ласкии, наполняет свою тарелку кашей и плюхается на скамью через пару мест от Варона.

– Это небольшой бонус, – обращается к команде Лаския и делает широкий и величественный жест рукой. – Спасибо за хорошо проделанную непростую работу.

Матросы радуются угощению, как дети, передают мед из рук в руки по рядам. Награда за совершенные убийства.

Лаския поворачивается и с отсутствующим выражением лица смотрит на сестру Берис, а та поднимает руку и кладет ей на плечо.

– Ты должна быть сильной, Лаския, – тихо подбадривает она. – И не забывать о цели.

Тошнота от запахов еды становится почти нестерпимой. Я уже готов бежать на палубу, как внезапно в помещении стихают разговоры. Я настораживаюсь, оглядываю ряды скамеек и вижу выпученные глаза и открытые в немом крике рты. Их что-то душит, лица краснеют от попытки вдохнуть. Варон становится пунцовым, наши взгляды встречаются, и я стою, опешив, не зная, как реагировать.

– Лаския, – бормочу я, – что ты наделала?

– Мы пытаемся сделать так, чтобы в убийстве обвинили наше правительство, Джуд, – монотонно объясняет она. – Поэтому мы и оставили там, среди обломков, тела в форме военно-морского флота Мелласеи. Свидетели – это лишние обязательства.

Слушаю ее и смотрю, как Варон тянется ко мне рукой со скрюченными пальцами и смотрит так, будто я лично его предал. Я очень хочу отвести взгляд, но что-то странное внутри заставляет удерживать внимание.

Рядом с ним падают на стол, ударяясь головами, его товарищи. Некоторые поднимаются, делают пару шагов и валятся с шумом на пол.

Лаския стоит у дверного проема и невозмутимо наблюдает за происходящим. Рядом с ней – такая же спокойная сестра Берис.

– Уборщики Руби позже наведут порядок на корабле, – произносит Лаския.

Варон падает со скамьи на пол и теперь лежит, раскинув руки в стороны.

Лаския чуть сильнее сжимает зубы, взгляд по-прежнему обращен вдаль – по ней не понять, чего ей это стоило.

– Мы не можем уйти, оставив позади себя мусор, – заключает Лаския.

Солнце медленно поднимается за спиной, а я по-прежнему управляю шлюпкой. Небо у горизонта светлеет и становится светло-серым, затем появляются золотые лучи, указывая, где находится Алинор – там спокойно и безопасно. Первая луна заходит, вторая чуть медлит, но с восходом солнца незаметно исчезает и она. Сковывающий тело холод ночи растворяется. Начиная от плеч, высыхает рубашка, но ткань остается твердой от соли.

Мне удалось поспать несколько часов. Среди ночи проснулся Киган, я объяснила ему, что к чему. Надо сказать, слушал он очень внимательно и кивал. Я думала, что он будет смотреть свысока на учителя, который ни дня не сидел за школьной партой, но ничего такого не было. Он просто слушал, иногда задавая вопросы.

Наш наспех сделанный парус представляет собой треугольник, закрепленный на весле одним концом и на бортах двумя другими. Управлять им невозможно, поэтому приходится подстраивать положение лодки под него. Это опасно, ведь ее может перевернуть волной, а нас – выбросить в море. Если такое случится, боюсь, нам уже не вернуть ее в нужное положение.

Вот поэтому приходится лавировать и внимательно следить за каждой волной. Стоит ей подхватить шлюпку и понести, я напряженно жду, когда удастся соскользнуть, а потом все повторяется. Качка убаюкивает, а мне надо быть собранной. Зато это хороший способ оградиться от тревожных мыслей. Так или иначе, я постоянно вспоминаю «Лизабетт». Команду. Их горящие тела.

К счастью, мы с Киганом не разбудили Леандера. Он даже не шевельнулся, когда я объясняла, как управлять шлюпкой.

– Никогда не видел, чтобы магия так работала, – прошептал Киган, глядя на небо, где звезды выстроились в ряд, указывая нам путь.