На минуту стало грустно.

Большой шоу-бизнес — это ведь не наша уютная «песочница». Там вращаются большие деньги, а значит в глотки друг другу вцепляются совершенно не по-детски. Моим наивным «ангелочкам» придется отрастить непробиваемую шкуру и броню, а вот такие вот теплые посиделки…

Хотя, с другой стороны, может я пока просто сгущаю краски. Посиделки-то у нас кто отнимет? Ну да, конкуренция будет поагрессивнее, чем ближе мы окажемся к кормушке, в смысле — московским и питерским площадкам. Но…

Что именно «но», я сформулировать не смог. Или не захотел.

— … кассет только мало, — сказала Ева. — У меня половину того, что мы взяли, уже раскупили. А мы только начали.

— Закорск самый большой из наших гастрольных городов, — сказал я. — И самый цивилизованный. Дальше все будет не так кучеряво.

— Кстати, парни, — сказал Ян. — Вы, если что, готовьтесь, в деревнях нас могут ведь и не понять. Ну и вообще, там подраться любят…

Комната потонула в шуме. Разгоряченные «ангелочки», да и часть «цеппелинов» заверяла, что подраться они завсегда! Да пусть только рыпнуться, мы им накостыляем по первое число. Снова зазвенели бутылки и стаканы.

Я посмотрел на часы. Почти час ночи. По идее, надо бы всех разогнать уже по кроватям. Завтра у нас с утра визит в гости, а с обеда — промо-концерт на этой их ярмарке, что бы она такое ни была.

Но разгонять пока не хотелось, очень уж хорошо сидели. Радостные, воодушевленные.

«Мементо мори», — вспомнил я, и в голове тут же появился образ ведра.

— Ты тоже про ведро подумал, да? — спросила Наташа, которая как-то незаметно ухитрилась переместиться ко мне за спину.

— Телепатия запрещена женевской конвенцией, — с ноткой пафоса провозгласил я. — Не смей им про ведро рассказывать, это наш с тобой секрет, ясно?

— Про какое ведро? — живо заинтересовался внимательный Бельфегор.

— С конфетами! — немедленно отозвалась Наташа. — Знаешь, в южных районах Мексики есть такая традиция — подвешивать на веревке ведро с конфетами. И именинник должен допрыгнуть до него и ударить палкой. Сколько конфет выпадет, столько и…

— О, серьезно?! — радостно распахнул глаза Бельфегор. — А я и не знал про такую традицию! Надо будет на свое днюхе замутить! Слушай, Дюша…

— Ведро с конфетами… — пробормотала Наташа. — Дааа… С конфетами… А мы с тобой, мой король, гнусные интриганы и обманщики.

— Не без того, — согласился я.

Я продрал глаза, нашарил на тумбочке свои наручные часы и сфокусировал взгляд. За окном уже было светло, но сейчас рано светает, так что хрен знает, сколько я проспал. Угомонились мы вчера с трудом. Где-то к половине четвертого.

Я, конечно, попросил на ресепшн позвонить мне в номер в восемь утра, но как-то не очень рассчитывал на такой сервис. Замотанная дамочка-администраторша вроде даже записала мою просьбу на какой-то клочок бумаги. Могла и забыть запросто.

Часы показывали половину восьмого. Я аккуратно переложил голову Евы со своего плеча на подушку. Кровати были односпальные, но спать порознь мы не захотели, так что уместились на одной. Выбраться из кровати, не потревожив ее теперь — та еще задачка.

Но она спала крепко. Пробормотала что-то сонно, повернулась на другой бок, натянула на ухо одеяло и засопела дальше.

«Хорошо быть молодым», — в какой-то бесконечно-большой раз подумал я, разминая чуть затекшие за ночь мышцы. Выглянул в окно. Там ярко светило солнце, деревья зеленели нежными только что распустившимися листочками. Одинокий дворник меланхолично шаркал метлой по тротуару. Машина проехала. Ушастый запорожец. И даже не совсем безлюдно, рабочие какие-то перед администрацией что-то возводят. Помост или сцену. Но это явно не на сегодняшнюю ярмарку, это скорее для дня Победы.

Я несколько раз присел, потом несколько раз отжался. Понял, что отчетливо так хочу жрать. Но завтрак нам клятвенно пообещали. В девять. Зачем я попросил разбудить меня в восемь?

«Может, пойти пробежаться? Ну, чисто для разминочки…» — подумал я, снова выглянув в окно. Вообще-то я бегать по улице не очень любил. Не в смысле бегать вообще, на стадионе или беговой дорожке — нормально. А в беготне по тротуарам мне виделось какое-то позерство. Ну какая, нахрен, может быть особая польза от вдыхания выхлопных газов? Зато можно на прохожих свысока смотреть. Мол, вот я какой зожник, поглядите, как мощны мои лапищи…

— Ты чего так рано? — сонно пробормотала Ева, приподнимаясь на локте.

— Выспался, — усмехнулся я.

— А я вот уже жалею, что вчера не пошла спать пораньше, — вздохнула Ева, села на кровати и потянулась. — Но в три часа было уже поздно…

— Ложиться спать пораньше? — усмехнулся я, плюхаясь рядом с ней на кровать. Та немедленно отозвалась скрипом всех на свете пружин.

Мы встретились взглядами, на губах Евы заиграла хитрая улыбка…

Телефон заверещал в самый неподходящий момент, разумеется. Администраторша, разумеется, вспомнила про данное мне обещание поработать будильником. И честно его выполнила. Или ее сменщица наткнулась на этот огрызок бумаги… Хорошо, что чтобы дотянуться до трубки не требовалось вставать с кровати и топать на другой конец номера. Я поднял трубку, буркнул в нее «спасибо» и швырнул обратно. Не уверен, что не мимо телефона. Но очень уж мне не хотелось отвлекаться.