Шрифт:
Между ними до сих пор стояло ведро с растаявшим в нем мороженым, а на экране телевизора всё ещё шёл фильм.
Ужасы. Она сказала, что любит ужасы.
Никогда бы не подумал…
А может она соврала?
Но ни разу не вздрогнула. Мало того, она ещё и заснула! Интересно, как много она выпила? Что пила? Где? А главное: с кем?
Этот вопрос всё ещё не давал покоя. Нет, даже не так. Он буквально изводил его!
И смириться с тем, что ответ он вряд ли получит, оказалось гораздо сложнее, чем Стас думал.
Одно лишь утешало… незадолго до того, как Морфей утащил её в свое царство, Стас решился спросить:
— Тина? — Повернув к ней голову, дождался ответного взгляда.
— М? — она так и не донесла ложку до рта.
— Почему ты приехала? — ещё один вопрос, на который он надеялся получить ответ.
— В смысле? — сонно моргнула.
— Просто хочется знать: о чём ты думала, когда принимала решение? — осторожно поинтересовался, стискивая ложку в пальцах.
— Я же говорила: хотела быть благодарной. То есть, поблагодарить. Лично. — Немного неуверенно.
— Это же неправда, — уголок его губ приподнялся.
— А у тебя там что, где-то детектор стоит? Что за вопросы? — Эта его ухмылочка… любого выведет из себя.
— Хотела меня увидеть? — Он понимал, что идёт ва-банк, но что-то внутри подсказывало, что он прав. Стопроцентной уверенности не было, но замешательство в её глазах… оно было таким красноречивым.
— Иди к чёрту, Холодный, — буркнула и отвернулась. — И дай фильм досмотреть. Тут осталось полчаса… и домой поеду.
И вот сейчас… Стас точно не мог назвать себя невезучим!
Потому что она отозвалась на его просьбу и приехала. Это раз.
Она поужинала с ним. Это два.
Они не поссорились. Три.
Она осталась смотреть с ним ужасы. Четыре.
И она заснула.
Снова. Как и тогда.
Столько хорошего за вечер. Даже тревожно как-то.
— Рыжая, я обязательно встану. Слышишь? Я тебе клянусь. — И рука сама потянулась к ней.
Он осторожно убрал между ними преграду и опустил ведро на пол рядом с кроватью. А затем невесомо коснулся рыжей и шелковистой пряди, соскользнувшей с подушки.
Рыжая. Такая рыжая.
Неужели всё дело в цвете волос?
Неужели он не мог избавиться от желания делать ей больно только потому, что когда-то больно делали ему самому? Такая же рыжая, как и она…
Неужели это как-то может быть связано?
Стас одернул руку, когда Кристина, что-то проворчав, перекатилась со спины на бок, и теперь оказалась к нему лицом. Намного ближе. Так, что он снова это почувствовал: имбирь… яблоко. Наваждение.
Глава 18
Её разбудило тепло. Даже не так… скорее, это был жар. Она почувствовала горячий воздух, ласкающий макушку головы, и тепло под щекой и под собственной ладонью.
Ресницы спросонья задрожали и Кристина тихо застонала, когда свет начал проникать под всё ещё тяжёлые веки.
— Доброе утро, — над ней прозвучал бархатистый и немного хриплый мужской голос.
И, замерев, она принялась лихорадочно собирать пазл, так бесцеремонно разбросанный за одну ночь.
Холодный.
Пальцы задеревенели, когда она поняла, что лежит с ним на одной постели. Лежит, прижавшись щекой к его плечу. А тепло под её ладонью не что иное, как его кожа. Её рука обвивала мужскую талию. А горячее дыхание Стаса обдавало жаром не только её макушку, но и всё нутро.
— У меня сейчас к тебе одна просьба, Тина, — прохрипел Стас, — постарайся без резких движений. А то, зная тебя, ты можешь лягнуть меня так, что я свалюсь с кровати. А мне нельзя…
Он был так рад, что она, наконец, проснулась. Не только потому, что рука затекла до онемения, но и потому, что сам проснулся около часа назад. Проснулся и понял, что рыжая лежит, прижавшись к нему. Обхватила его талию рукой, а носом уткнулась в плечо. И ему до чёртиков хотелось, чтобы Тина проснулась и осознала: она в его постели. И она САМА обнимает его. Сама ластится, и безмятежно улыбается во сне.