Шрифт:
– Я тоже! – кивнула Мария. – Что-нибудь похожее соображу, но продержится эта защита…
– Слетает её защита с первого попадания! – сердито отрезал Костя. – И атаковать она не может толком. Она, Федя, великий человек в о-о-о-очень узком вопросе! Ну просто узеньком-преузеньком! А во всех остальных она, как и ты, тоже честно проленивила.
– Да просто таланта нет! – засопела Мария, бросаясь на защиту своего авторитета.
– Или таланта нет… – не стал спорить Костя, ухмыльнувшись.
Пока они дальше пикировались, я достал выданный мне пистолет и, отщёлкнув магазин, проверил боезапас.
– А в чём вопрос-то, Федь? – наконец, уточнил Костя, закончив препираться с Малой.
– У меня шесть патронов с сердечником из хладного железа. А остальные с обычным свинцом. Как мне это колдовское отродье убивать-то? – уточнил я, перераспределяя патроны в магазине так, чтобы первыми шли с хладным железом.
– Шесть из пятнадцати? – Костя покосился на Марию. – Ты серьёзно? Зачем тебе обычные?
– Ну а вдруг на меня бандиты нападут в тёмной подворотне? – совершенно серьёзно уточнила проректор.
– Так ты на работе свой пистолет держишь! Какая подворотня? – возмутился следователь.
– Не всегда… Ну всё уже! Хватит! – увильнула от разбора полётов Малая, недовольно глянув на меня.
– В общем, Федя, твоя задача – спасти Марию! – решил Костя. – Стрелять стреляй. Хоть свинцом, хоть чем. Хоть ботинками в отродьев кидайся. Можешь даже собой прикрыть, но спасти!
– Ну если Марию прикрыть, то ладно. Её даже собой согласен, – кивнул я.
– Нахал и подхалим! – сразу же раскусила проректор мой глубоко зарытый комплимент.
– Так… На чём остановились? – Костя посмотрел на Марию.
– Семь частей! – напомнила она. – Точно семь. Отбили… Я что-то ещё хотела спросить! Хотя нет… На месте разберёмся. Федя!
– Да?
– Ты своё сердце можешь почувствовать? – спросила Малая.
– Чёрное? – уточнил я.
– Нет! Обычное, родное!
– Наверно… Нет, не могу. Знаю, что оно там есть, но не чувствую, – признался я.
– Приложи руку к уху! – потребовала проректор. – Сильнее прижимай, давай!
Я сделал, как она просила, и ощутил толчки крови под ладонью.
– Пульс чувствуешь? – поинтересовалась Мария.
– Чувствую! – кивнул я.
– Вот теперь через него попытайся почувствовать сердце! – объяснила проректор. – Это твоя задача на весь наш оставшийся путь! Сиди и пытайся ощутить сердце.
– Понял. А зачем? – уточнил я.
– А затем! – отрезала Мария. – Что твоё сердце – это орган. И чёрное сердце – тоже орган. Ты чувствуешь толчки крови, а через них чувствуешь родное сердце. Ну а через родное сердце сможешь услышать чёрное. А через него – ощутишь «теньку». Считай это первым упражнением.
– Машина мешает… – поморщился я. – Своим гулом...
– Федь, в этой жизни нам всё, сука, мешает! – тоном старого философа заметил Костя. – Лучше сразу в машине учись: потом будет легче. И ещё: сердца у тебя бьются в противоходе!
– Ну!.. Ну зачем?! – возмутилась Мария. – Не всегда так! Иногда в унисон стучат! Не сбивай его!
– Ладно-ладно! – Костя незаметно подмигнул мне в зеркало заднего вида.
А я приложил руки к ушам и начал искать своё сердце. Мне надо было почувствовать одну из самых больших мышц своего организма. И, на удивление, это было ни разу не легко…
Том 1 - Глава 8
«Байкальский еженедельник»
Из интервью следователя по особо важным делам Тьмы в отставке Булатова Димитрия Алексеевича (Д.А.) от 7 июня 2011 года.
Димитрий Алексеевич, но как же так? Над вами же неоднократно проводили ритуал распознавания...
Верно. И всё же я в любой момент могу оказаться тёмным.
Но как?
Очень просто, дорогой мой. Очень просто. В любой момент своей жизни двусердый может обратиться к Тьме. В любой! Совершенно!
Это разве не секретная информация?
Пока нет. Скажем так, вы первый, кто об этом узнаёт. Во всяком случае, от меня. Когда-то давно я подписал соглашение о неразглашении. И я не могу рассказывать ничего из того, что рассказали мне другие двусердые. Но вот в чём подвох – этого мне никто не рассказывал. И понял я это тогда, когда уже вышел в отставку! Так что это не секретная информация. Но, уверен, скоро станет таковой.