Флавий в «Иудейской войне» пишет об известном галилеянине по имени Иуда, который «объявил позором то, что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками, кроме Бога, еще и смертных людей. Он побуждал своих соотечественников к отпадению и основал особую секту, которая ничего общего не имела с остальными». Иосиф Флавий подразумевает под этой сектой зелотов, называя основателем этого движения Иуду Галилеянина, одного из вождей повстанцев, действовавших против римлян, хотя, вероятно, зелоты появились раньше. По сведениям Иосифа Флавия, зелоты отделились от фарисеев. В религиозных вопросах они ни в чем существенном не расходились с фарисеями, главная же линия раздела проходила в отношении к свободе. Зелоты, выступая ревнителями веры, признавали «своим господином и царем» только бога. Под религиозной оболочкой этого движения, социальную базу которого составляли разорявшиеся крестьяне, ремесленники, торговцы, скрывалось стремление к освобождению от римского гнета и от господства местной знати, поддерживавшей римское владычество. Восстановить самостоятельность Иудеи (трудно определить, какой они хотели видеть будущую независимую Иудею, – слишком неоднородным было это движение, а его идеалы были весьма смутными) зелоты намеревались путем вооруженной борьбы.

Возведя политическую свободу Иудеи в степень религиозной доктрины, зелоты рассматривали примирение с римским владычеством как тягчайший грех, ибо только Бог является истинным владыкой народа Израиля и его страны.

Наиболее крайнее течение галилейских зелотов, которых их противники назвали сикариями (от латинского sicarii – убийцы) за террористические методы борьбы, отличалось преданностью дому Иехуды Галилеянина, мессианскими чаяниями и требованием социальной справедливости.

Более умеренное, иерусалимское течение, собственно зелоты (каннаим), возглавлялось преимущественно выходцами из священнических и аристократических кругов Иерусалима. Основной целью зелотов было упразднение эллинистического влияния и свержение римского владычества, для достижения которой считались пригодными любые средства.

Религиозно-политические воззрения зелотов по сути мало чем отличались от фарисейских: все они ратовали за полное и безусловное сохранение Закона, требовали освобождения общества от римлян-оккупантов, ненавидели коллаборантов-саддукеев. Разница была лишь в том, что фарисеи разрабатывали и подводили под эти стремления идеологическую базу, но сами были политически пассивны. Зелоты же, наоборот, были чрезвычайно активны, представляя собой как бы левое террористическое крыло фарисейской мысли.

В Новом Завете нет ни малейших указаний на какой-либо конфликт между еврейской религией и римской властью. Фактически весь вопрос о римской власти сведен на нет настолько, что во всем Новом Завете едва ли найдется даже намек на какую-либо оппозицию Риму.

Евангелия создают впечатление, будто Иисус был изолирован от массы еврейского народа и от религиозных и политических течений своего времени.

Префект Понтий Пилат прибыл в Иерусалим в 26 г. н. э. Он был пятым по счету префектом, то есть наместником, которого Рим посылал для того, чтобы следить за положением дел в Иудее. После смерти Ирода Великого и смещения его сына Архелая с должности этнарха в Иерусалиме Рим решил, что эффективнее всего будет править провинцией напрямую, а не через иудейского правителя-ставленника.

Источники описывают Пилата как жестокого, черствого и сурового человека: это был надменный римлянин-имперец, не считавшийся с чувствами своих подданных. Презрительное отношение Пилата к иудеям стало очевидным с того самого дня, когда он прибыл в Иерусалим. Пилат был известен своей крайней безнравственностью, полным неуважением к закону и традициям иудеев и плохо скрываемым презрением к иудейскому народу в целом. Во время своего пребывания в должности наместника он очень охотно – и безо всякого суда – отправлял тысячи иудеев на казнь, так что жители Иерусалима сочли необходимым отправить официальную жалобу римскому императору.

Он начал свое правление с того, что оскорбил религиозные чувства иудеев, приказав внестив Иерусалим позолоченные щиты с римской символикой. Когда же евреи попросили убратьих из священных для них мест, то, как свидетельствует Филон Александрийский, Пилат «стал упорствовать, ибо был от природы жесток, самоуверен и неумолим». Тогда иудеи дали знать, что они отправят посольство к императору Тиберию с жалобой на прокуратора. «Последнее особенно смутило Пилата, он испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правления, поведав о взятках, оскорблениях, лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости. В конце концов иудеи все же решили отправить послание к императору, известному своим расположением к ним, и эффект этого письма превзошел все их ожидания: Тиберий велел безотлагательноубрать щиты и отправить их в Кесарию…» (Филон, О посольстве к Гаю, 38, 3–4).

Однако эпизод с щитами оказался далеко не единственным конфликтом Понтия Пилата с местными иудеями. Следующее столкновение произошло из-за попытки прокуратора залезть в сокровищницу Иерусалимского Храма. Присвоив казенные деньги на сооружение аквеадука, он решил построить его за счет средств, собранных на пожертвования Храму. Как повествует Флавий, «народ был сильно возмущен, и, когда Пилат прибыл в Иерусалим, он с воплями окру-жил его судейское кресло. Но Пилат, уведомленный заранее о готовившемся стечении народа, вооружил своих солдат, переодел их в штатское платье и приказал им, смешавшись в толпе, бить крикунов кнутами…». Однако римские легионеры то ли переусердствовали, то ли имели другой, негласный приказ, в результате чего множество безоружных людей, не ждавших нападения сзади, были убиты (Флавий, Иуд. война, II, 9, 4).

Вообще маскарады с переодеваниемвоинов в гражданскую одежду и манипуляции с этими послушными «толпами» были очень характерны для методов правления Понтия Пилата. Несмотря на то, что первым переписчикам удалось убрать из Евангелий все антиримские пассажи, кое-какие следы от них остались. Один из них, в Евангелии от Луки, недвусмысленно свидетельствует против Пилата: «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилиянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лк. 13: 1). В данном случае речь идет о паломниках из Галилеи, которые пришли в Иерусалимский Храм, чтобы принести жертвы воимя мира и благополучия своих семей, но стали сами жертвами одной из провокаций римского наместника. Очередной конфликт с местными жителями, на этот раз самаритянами, стал для Пилата последним в его карьере прокуратора. В данном случае его жертвами оказались сотни невинных самаритян, которые собрались у священной для них горы Гаризим, чтобы выкопать там сосуды, закопанные якобы еще Моисеем.