Я погружаюсь во все более мрачные мысли и не замечаю, что мои пальцы сжимают руль, пока не чувствую мягкое прикосновение к костяшкам пальцев.

Легкое прикосновение Грейс опускается на мои окровавленные руки.

— Тебе, наверное, тоже нужно в больницу.

— Я в порядке.

— Ты уверен, что вся эта кровь его?

Её брови вздергиваются.

Мышцы моего желудка сжимаются самым странным образом.

— Я уже давно бью в свои барабаны вместо людей. Это не то, с чем я не могу справиться.

Эти мягкие карие глаза встречаются с моими.

— Почему ты вернулся в школу? Я слышала, что тебя отстранили от занятий.

Я резко вдыхаю.

Она смотрит через лобовое стекло. Свет от фонарных столбов рассыпает по нам золотые и серебряные брызги.

Её голос мрачен и замкнут.

— А сегодняшняя драка в коридоре как-то связана со мной?

Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, я выключаю кондиционер.

— Зейн.

— Твоя мама сказала, что твоя машина в мастерской. Она беспокоилась, что ты не успеешь на автобус так поздно вечером.

— Она всегда волнуется.

— Да, я это вижу.

— Тебе не нужно было приезжать.

Я смеюсь, но звук получается хрупким. Даже я это слышу.

— Не нужно было. Я ехал на вечеринку. Я просто случайно проезжал мимо.

— Ты носишь это на вечеринки?

Она смотрит на мою толстовку.

— А что я должен носить?

Пожимает плечами.

— Мы не такие, как твое поколение. Никто не наряжается на вечеринки.

— Моё поколение?

В её голосе слышится смех.

Это хорошо. Действительно хорошо. Если бы она продолжала так озадаченно хмуриться, я бы сошёл с ума и развернул машину, чтобы посмотреть, лежит ли Холл там, где я его оставил.

А потом я бы переехал его своей машиной.

— Моё поколение определенно было лучшим. — Размышляет она.

— У вас хоть интернет был, когда динозавры бродили?

Она морщит нос.

— Очень смешно.

Я щелкаю индикатором и поворачиваю налево. Запах пота Холла и медный аромат его крови все ещё цепляют меня. Первое, что я сделаю, когда вернусь домой, — сожгу эту толстовку.

— Зейн. — Говорит Грей, снова становясь серьёзной.

— Что?

Она отступает.

— Ничего.

— Ненавижу, когда люди так поступают. — Я бросаю на неё раздраженный взгляд. — Это сводит меня с ума.

— Если честно, ты, кажется, живешь на грани безумия. Поэтому меня не удивляет, что такая мелочь выводит тебя из себя.

Я хихикаю.

— Мисс Джеймисон, вы только что оскорбили меня?

— Я говорю так, как вижу.

Когда она поворачивается лицом к окну, она улыбается.

Я тоже улыбаюсь.

Внезапно она садится прямо.

— Зейн, это не дорога домой.

Её слова пугают меня, и я оглядываюсь по сторонам.

Дома знакомые. Подъездные дорожки. Закрытые дворы.

Растущее осознание заполняет мою грудь.

Я привез её в дом, который когда-то делил с братьями.

Эта вилла всегда была домом.

И это ощущение сохранилось, несмотря на то, что я сменил адрес.

Начинаю разворачивать машину.

— Виноват.

— Не надо.

Она останавливает меня.

Я замираю.

— Моя мама не может видеть тебя в таком состоянии. — Её взгляд скользит по моей испачканной кровью толстовке и костяшкам пальцев, натертых в драке. — Так будет лучше. Ты можешь принять душ и переодеться здесь.

Я соглашаюсь и заезжаю в гараж.

Виола приветствует меня объятиями, когда я вхожу в дверь. Я вижу, что она смотрит на кровь на моей толстовке, но не задает никаких вопросов. Учитывая, в каком неблагополучном районе она выросла, должно быть, научилась держать язык за зубами.

— Привет, малыш.

Я ерошу её волосы.

Она отталкивает мою руку.

— Я не ребёнок. Мне почти четырнадцать.

— Вот именно. Ты практически ребёнок.

Она высовывает язык.

— Ты ребёнок.

Я прижимаю обе руки к сердцу и пошатываюсь назад.

— Ой.

Грейс хихикает, её глаза сверкают так, что у меня в груди все сжимается.

Виола улыбается ей.

— О, вы красивая. Могу я сделать вам макияж? Подождите, я не думаю, что у меня есть тональный крем, который подошёл бы к вашему цвету лица. Если вы принесёте свой тональный крем, я смогу сделать мягкий глэм.