Шрифт:
Я не знаю, что на это ответить.
— Как мы уже сказали, ты не станешь помогать нам бесплатно. Мы позаботимся о том, чтобы ты получила ответы. И отомстим.
Зейн снова смотрит на меня, и я чувствую, как тёмная нить, связывающая нас, притягивающая нас друг к другу с той первой ночи, становится все туже. Это горячее, липкое ощущение. Такое, которое въедается в пальцы и не желает смываться.
— Месть? — Задыхаюсь я.
— Мы сделаем её настолько тёмной и болезненной, насколько ты захочешь. — Обещает Зейн.
Датч кивает.
Жажда справедливости возвращается, затмевая все причины, по которым «ложиться в постель» с этой командой может меня уничтожить.
Я взвешиваю все «за» и «против».
Все сходится.
Довериться им. Не доверять им.
Это действительно прыжок веры.
Смотрю на Зейна, чей взгляд устремлён на меня. Как и в ту ночь, когда я впервые заглянула в его золотисто-голубые глаза, я чувствую прилив смелости. Срочности. Как будто это не та возможность, которую я хочу бросить на ветер.
Взглянув на других опасных, жестоких, властных братьев Кросс, я понимаю, что есть только один ответ.
Ради Слоан.
Ради меня.
Ради мести.
— Да.
ГЛАВА 30
ЗЕЙН
Грейс подсоединяет телефон к проектору, и на листе, свисающем с пересекающихся балок крыши, появляется счёт-фактура.
В окна проникает легкий ветерок. Экранов нет, так что ничто не мешает наблюдать за звёздами.
Кудри Грейс раскачиваются взад-вперёд, когда она поворачивается к нам лицом, вытирая ладонь о нелепую юбку в пол.
При виде этой штуки меня охватывает раздражение. Меня совершенно не волнует её выбор нарядов. Если она хочет одеться в древнюю чёртову тогу, для меня это не имеет значения.
Но тот факт, что она меняет то, что ей нравится носить, потому что люди говорят о ней?
К чёрту это.
К тому же это пустая трата времени.
Её изгибы все равно соблазнительны, даже если они скрыты. Попытка прикрыть тело ничего не даёт.
Сейчас мне хочется сорвать с неё всю эту ткань и раздвинуть ей ноги ещё больше, чем тогда, когда она носила свои сексуальные юбки-карандаши.
Грейс складывает руки вместе.
— Вчера вечером, когда я разговаривала с Финном, у меня было озарение.
Я резко оборачиваюсь.
— Ты была с Финном прошлой ночью?
Мой брат понимающе ухмыляется.
Раскаленная до бела ревность разгорается, закручиваясь вокруг моего позвоночника.
Датч садится прямее, услышав в моём тоне борьбу.
Сол закатывает глаза.
Грейс делает паузу. Резкий белый свет проектора пронзает её кожу и образует чёрный круг на рубашке, застегнутой до шеи.
Не свожу своего язвительного взгляда с Финна.
— Что ты делал с ней прошлой ночью?
— Почему я должен тебе говорить?
Я готов вскочить со своего места и ударить его по лицу.
— Мы просто разговаривали. — Огрызается Грейс, выглядя раздражённой.
Финн вскидывает бровь, изучая мою реакцию.
Чёртов сопляк.
— Закройте молнии и устройте свой поединок членами позже, пожалуйста. — Кейди машет рукой.
— Идём дальше, кое-что, сказанное Финном, натолкнуло меня на одну идею. — Грейс указывает на документ. — Вы когда-нибудь слышали о проекте «Благодарный»?
Я оглядываю комнату. Сол жуёт попкорн, как будто мы смотрим кино. Финн сосредоточенно щурится.
Кейди устроилась между ног Датча, обхватив колени руками и упираясь в его голени. Его ноги нависают над ней, словно он — человеческий ограничитель для американских горок.
Грейс объясняет, когда никто не говорит:
— «Благодарный проект» был инициативой администрации Redwood Prep. Это был способ побудить богатых и влиятельных людей делать пожертвования в стипендиальный фонд.
— Это было для студентов-стипендиатов? — Уточняет Кейди.
— Да. Каждый год нам выдавали эти ужасные наряды официанток и говорили, что мы должны обслуживать мероприятие. Некоторые из нас должны были выходить на сцену и читать с телесуфлера. Речи представляли собой преувеличенное изложение нашей домашней жизни. Это было унизительно.
Сол бросает мрачный взгляд на экран.
— Хотел бы я, чтобы они попробовали это на мне.
— Не думаю, что они это сделают. Только не с Джинкс. Но тогда у нас не было выбора. «Благодарный проект» — это то, на что ты согласился, когда принял стипендию.