Шрифт:
– Можно вас на минутку, леди Лидия? – спросила она.
– Конечно-конечно. А в чем дело? Говорите при всех.
– Хорошо, – согласилась Полли. – Скажите, пожалуйста, можно ли верить миссис Прайс?
7
Воцарилось тяжкое молчание. Нарушили его, в конце концов, супруги Бессинджер. Сэр Герберт издал тот звук, который издает овца, если подавится травой; леди Лидия нашла слова, хотя хотела бы вскрикнуть.
– Верить? – спросила она, сжимая руки. – А что ж она говорит?
– Что детей подменили.
– Значит, она вам сказала? – бесстрастно осведомился Тони.
– Да.
– Вот гадюка! – взорвался баронет. – При чем тут вы? И вообще, какое право…
– Я просто попалась ей под руку, – ответила Полли. – Она бы сказала кому угодно. И потом, она знает, что мне нравится мистер Прайс.
– Нравится? – недоверчиво спросил Фредди.
– Да. Он со мной вежлив, а это нечасто бывает с нами, маникюршами. Он никогда меня не обижал, и я ему желаю добра.
Сэр Герберт попыхтел.
– Прекрасно, моя милая, – сказал он, – но вы же не думаете, что лорд Дройтвич…
– Я хорошо к нему отношусь, – продолжала Полли, – и хочу попросить, чтобы ему вы не рассказывали.
– Что?!
– Кому, Прайсу?
– Может быть, – сказал Фредди, – вы случайно прибавили «не»?
– Мистер Прайс, – отвечала Полли, – очень счастливый человек. Он любит свою работу и гордится своим мастерством. Правда, он мечтает переехать на Бонд-стрит, но так, как мечтает мальчишка о празднике. В общем, ему хорошо живется. Он – настоящий парикмахер и жить без своего ремесла не сможет. Титул и замок испортят ему жизнь.
– Что ж, – заметила леди Лидия, первой набравшая дыхание, – можно посмотреть на дело и так.
– Только так, – заверил Фредди и улыбнулся Полли. – Кстати, знаете ли вы, что каждое ваше слово – прекраснее жемчужины туманной?
– Я просто смотрю по-житейски, по-человечески. Если кому неудобно, он счастлив не будет. Вот, например, если королю жмут башмаки…
– Соломон! – почтительно воскликнул сэр Герберт. – Соломон, а не девушка!
– Мистер Прайс будет все время беспокоиться, как бы чего не натворить. Сделает ляп, а там…
– Речь идет о нарушении этикета, – пояснил Фредди.
– Он будет думать, что над ним смеются. А он этого не любит. Я знаю, я пробовала с ним шутить.
Сияли все, кроме Тони.
– Да, – сказал он, – вы правы, ему тут будет хуже. А как насчет меня? Могу я жить на чужие деньги и носить чужой титул?
Фредди сокрушенно покачал головой.
– Какой ты мрачный, старик! Я бы сказал, зануда. Так нельзя.
– Можешь или не можешь, – сказала леди Лидия, – здесь тебе намного лучше, чем в парикмахерской под именем Прайс.
– Вот именно! – поддержал ее муж.
– И потом, как же Вайолет?
– Да, – снова помог жене сэр Герберт. – Ты же не хочешь ее потерять?
Леди Лидия заволновалась.
– Ты что-то путаешь. Титул ничего для нее не значит, она мне сама говорила.
– Конечно-конечно, – поспешил согласиться баронет. – Тонкая, жертвенная душа!
– Таких людей обижать не надо, – сказала Полли. – Стыдно пользоваться их качествами.
– Соломон… – повторил сэр Герберт, осторожно глядя на Тони. Глядела на Тони и тетя, глядел и брат.
– Хорошо, – беспечно сказал предмет их тревоги. – Что такое совесть, в конце концов? Мы все здесь свои. Оставим как было.
– Ура! – закричал Фредди.
– Слава тебе, господи! – выдохнула леди Лидия.
– Особенно за то, – благочестиво прибавил сэр Герберт, – что эта пьяная идиотка спит в библиотеке, а там никого нет. Подумать страшно, что было бы, если бы она шлялась по замку…
– Простите, милорд, – спросил Слингсби с порога, – не знаете ли вы, где моя сестра?
Сэр Герберт подскочил, как загарпуненный кит.
– Что? – крикнул он, обретя голос.
– Разве она не в библиотеке? – хрипло прошептала его жена.
– Там ее нет, миледи.
Полли вскрикнула.
– Значит, она притворилась, чтобы я ушла! Зачем я поверила? Нет, зачем я… Никогда себе не прощу!
Она кинулась к дверям. Сэр Герберт поднял руку.
– Минуточку!
– Слингсби, – сказал Фредди, – найдите эту мегеру и пошлите сюда.
– Слушаюсь, сэр.
– Ну вот, – сказал младший сын, когда дверь закрылась. – Если она виделась с этим гадом, надежда одна. – Он махнул рукой. – Соломон-девица.