Шрифт:
– Что ж, по-твоему, отказаться от своих прав?
Ну, дурак!
– Не смей меня так называть!
– Кто-то ж должен!
– Друзья мои, друзья мои!
Слингсби не впервые решил, что словами Сида не проймешь. Умней его не замечать; что он и сделал.
– Разрешите откланяться, милорд.
– Да, так будет лучше, а то подеретесь. Заходите, всегда рад.
– Благодарю вас, милорд.
И дворецкий окинул Сида презрительным взглядом.
– Значит, мучают вас? – спросил Тони.
– А то! – отвечал Сид, напоминая жертву инквизиции, которую между прочим спросили, как там в подземелье. – Вздохнуть не дают. Все борются против этих, как их, инстинтов. – Он тяжело вздохнул. – Я понимаю, они хотят как лучше…
– Какая у вас программа?
– Ну, вот сегодня… Братец повел к портному, а потом мы в полтретьего катаемся. В пять с леди Лиди концерт. После обеда лекция. Потом еще Слингсби, гад, учит, как есть-пить. Вилки там, ножики…
– Вы не опоздаете на встречу с Фредди?
– Еще как! – Сид горько хмыкнул. – Совсем не пойду. Ну его.
– Побудете на старом месте?
– А то! – Сид вдохнул воздух. – Как пахнет!
– Значит, скучаете?
Сид с подозрением взглянул на Тони.
– Да нет, – быстро сказал он. – Так зашел.
– Понятно.
– Мы, Дройтвичи, люди эмпульсивные. И взять кой-чего надо.
– Берите, берите. Все на месте.
– Тут ночуете?
– Нет, в клубе.
– А мамаша… это, миссис Прайс, еще тут?
– Да. Сейчас пошла в церковь.
– Хотел бы я ее повидать…
– Пойдите за ней. Кстати, потом вас не побрить?
– Эт вам? Нет уж, мерси. Я еще жить хочу.
– Ну-ну! Где дух крестоносных Дройтвичей?
– Не знаю. Я человек осторожный. А вам брить не советую. Хотите – стригите, хоть живы останутся. Только не подпаливайте! Тут нужна твердая рука. Огонь, как-никак.
И с этой максимой он вышел.
– Огонь… Твердая рука… – пробормотал Тони. – Каждый день чему-нибудь учишься.
Он еще обдумывал эту истину, когда явился новый гость.
14
Фредди переоделся и в костюме для верховой езды выглядел еще элегантней. На Тони он смотрел с торжественной нежностью.
Тони ему обрадовался.
– Старый хрыч! Заходи. Хочешь масла для волос? Нет, лучше шампанского, но его унесли.
– А ты в порядке, Тони! – сказал Фредди. – Я утром тут был, тебе передали?
– Да. Жаль, что ушел. Закусили бы.
– Я был в ресторане с Кубиком и его будущим тестем. Богатый как Рокфеллер, лысый как яйцо.
– Какое яйцо?
– Любое.
– Зачем ты мне об этом говоришь?
– Затем, что я ему вручил бальзам Прайса.
– Какой ты, однако, прыткий! – восхитился Тони. – Да, мне это выгодно.
– Тебе?
– А кому? Теперь я тут хозяин.
– Не дури. Ты тут недолго просидишь.
– Ты думаешь, Сид откажется от иска?
– Думаю? – Фредди засмеялся. – Я знаю. Он слабеет на глазах. Вчера вспоминал свою вольную жизнь, чуть не плакал. Игры там всякие, заливной угорь… Поверь, он при последнем издыхании.
Бродя по салону, он подошел к зеркалу и сразу замолчал, поднеся руку к подбородку.
– Ничего себе!
– В чем дело?
– Зарос.
Каждый, кто видел боевого коня при звуке трубы, легко представит Тони. Он задрожал. Он облизал губы. Глаза его сверкнули.
– Зарос? – сказал он тем голосом, каким, наверное, говорил Моисей, глядя на Обетованную землю. – И правда!
Фредди тем временем сел в кресло.
– А где этот тип? Такой, в очках.
– То есть Мич?
– Он самый. Кликни его, а? Я спешу.
– Не беспокойся, – сказал Тони, оборачивая его простыней.
– Что ты делаешь? – испугался Фредди.
– Так, все готовлю.
– А!
Фредди откинулся на спинку, Тони стал взбивать пену. Иногда он думал, зачем таких, как Фредди, посылают в мир. Теперь он знал. Промысел Божий ничего не делает зря.
Сид появился в ту самую секунду, когда он взял бритву. Фредди закрывал глаза, когда его брили, тем более сейчас, и думал, что это вошел Мич. Точнее, думал он о том, не лучше ли добрый старый мартини, чем все эти модные штучки. В эти размышления сочился ласковый голос Тони.