– Да, – сказала леди Лидия.

– И заметь, он упрям как осел.

– Да. Отец был точно таким же.

– Старый Прайс? – спросил Уэзерби.

– Мой брат Джон, – ответила леди Лидия. – Помню, он хотел жениться на официантке.

– Потом, потом, – сказал сэр Герберт. – Сейчас главное – миссис Прайс.

Мистер Уэзерби мгновенно ожил. Это его касалось, и он снова обрел ту прыть, которую обретают стряпчие, если тронуть их сердце.

– Для меня очевидно, – сказал он, – что она должна снова подписать отказ.

– Именно, – согласился сэр Герберт. – Вы ее и убедите. Ваши доводы весомей наших.

– Нас она слушать не будет, – пояснила леди Лидия. – Герберт несколько раз взывал к ее высшему «я», и все без толку.

– Понимаете, – прибавил сэр Герберт, – она очень суеверна. Ей кажется, что это знамение. Такой знак с неба.

– Конечно, вы ее убедите! – вступила леди Лидия. – Она темная старая женщина. Если говорить торжественно… сурово… ну, вы знаете, юридическим тоном…

Мистер Уэзерби умудренно кивнул. Он не сумел бы найти такие слова, но совершенно соглашался с хозяйкой.

– Понимаю, понимаю. Лучше будет сейчас составить бумагу, чтобы иметь ее наготове.

Он поднялся и подошел к столу, но заметил, что сообщество увеличилось. Безупречно одетого пришельца бурно приветствовали родные.

– Фредди! – воскликнул сэр Герберт. – Я думал, ты не приедешь.

Фредди кивнул и пояснил:

– Передумал, знаете ли. Привет, тетя Лидия.

– Доброе утро, Фредди. Ты знаком с мистером Уэзерби?

– Конечно. Здравствуйте, мистер Уэзерби. Как там иски и киски?

Стряпчий угрюмо улыбнулся, сел к столу и стал строчить пером по бумаге. Леди Лидия обратилась к племяннику:

– А почему ты решил приехать?

– Важное дело. Где Тони?

– В саду. С… невестой.

– Что? – Фредди вздрогнул. – Я думал, Вайолет его бросила.

– Да. Это другая, Полли Браун.

Фредди очень обрадовался.

– Неужели Тони подцепил такую девушку? Молодец! Да, прямо скажу, молодец!

– Рада, что тебе это нравится…

– А уж он, я думаю, рад! – не унимался Фредди. – У меня для него тоже хорошие новости. Будет петь и плясать.

Сэр Герберт, звонивший в звонок, вернулся и спросил:

– Какие новости?

Племянник посмотрел на него сурово.

– Такие, – сказал он. – Только для Тони. Прости, дядя Герберт, ты чересчур любопытен.

И, погрозив баронету пальцем, он направился в сад. Леди Лидия пожала плечами, заметив при этом:

– Ну и семейка!

Открылась дверь, появился Слингсби.

– Вы звонили, сэр Герберт?

– Где миссис Прайс?

– Здесь, сэр Герберт.

– За дверью?

– Да, сэр Герберт.

– Пусть войдет. Останьтесь и вы. Нам будет нужен свидетель.

Мистер Уэзерби встал с бумагой в руке.

– Готово? – спросил сэр Герберт. Юрист вручил ему бумагу. – Прекрасно.

Дверь открылась снова, и появилась мамаша Прайс в черном шелковом платье.

Мамаша была трезва и настороженна. Ей все это не нравилось. Как греки и римляне, она руководствовалась знамениями и, когда Тони сжег документ, сочла это знаком небес. Иначе говоря, она считала, что ошиблась, поставив подпись.

Две недели жила она в таком убеждении, но сегодня, на Мотт-стрит, ей перешла дорогу черная кошка. Мнения об этих кошках разделяются. Одна школа мысли полагает, что они к счастью, другая – что к беде. Третья, самая маленькая, считает их просто предупреждением. К этой школе принадлежала и мамаша Прайс, а потому не знала, чего, собственно, ждать. Тем самым держалась она как Даниил, только что попавший в львиный ров [23] .

– А, миссис Прайс! – сказал сэр Герберт.

– Да, Сырырбырт, – согласилась она, хотя и несколько нервно.

– Садитесь, – сказала леди Лидия таким голосом, словно с удовольствием бы предложила ей чашечку цикуты.

– Спасибо, Ледилиди.

– Это, – сообщил сэр Герберт, – мистер Уэзерби, наш поверенный.

Мамаша Прайс, осторожно присевшая на краешек кресла, поднялась и сделала книксен. Тревога снедала ее. Из разных журналов она знала все о семейных поверенных. От них добра не жди. Им по силам отменить последнюю волю, похитить наследника, что там – убить баронета. Этого Уэзерби она заподозрила сразу, и теперь, ерзая в кресле, жалобно глядела на хозяйку.