Может, он думал, что я имею право быть первопроходцем. Или опасался каких-то расставленных Созидателем ловушек. Кто разберет этих кронов? Я не был занят подобными мыслями, я рвался вперед. Пока пещера внезапно не закончилась.

Я даже опешил. Нет, все верно. Вот огромный топчан Сизидателя, куча нагроможденного горой тряпья, какие-то сваленные в виде крохотной пирамиды артефакты. Судя по тому, как проворно Стынь оказался возле них, весьма ценные. Вот только Лихо нигде не было.

Мой разум отказывался верить в происходящее. Неужели все эти жертвы оказались напрасными? Неужели мерзкий крон убил мою Юнию? Нет, не может быть!

Я выпустил хист, тщательно щупая все пространство вокруг, и мое сердце вдруг учащенно забилось от радости. Там, под кучей тряпья, я почувствовал еле различимый отголосок промысла. Такого слабого, будто это был какой-то однорубцовый рубежник. Но я все же стал торопливо откидывать сваленное как попало рубище, пока моему взору не предстало иссохшее тело Юнии.

Ее и раньше нельзя было назвать писаной красавицей. А теперь Лихо и вовсе являла собой удручающее зрелище. Кожа превратилась в тонкий пергамент, из-под которого остовами разбившегося корабля проступали кости. Черты старого лица еще более заострились, зрячий глаз потемнел в громадном синяке. Единственное, что осталось без изменений, — горб. Точнее, он будто бы даже стал еще больше.

— Юния… — позвал ее я.

— Да, господин, — шелестя, как опавшая листва, произнесла Лихо.

— Это Матвей, — пытаясь побороть невесть откуда взявшийся ком в горле, тихо сказал я. — Я пришел… за тобой.

— Матвей… Матвей…

Казалось, она пытается вспомнить, но у нее ничего не получается. Я протянул Лихо руку, и Юния боязливо коснулась ее. Меня охватил такой холод, которого я не испытывал, даже когда рядом сражался Стынь. Но только в первое мгновение. А потом сразу кинуло в жар.

Ощущения были отвратительные. Словно рвались мышцы, трещали сухожилия, ныли зубы, напряженно изогнулись кости, грозя сломаться. Я понимал, что делает Юния. Подобно путешественнику, который неделю скитался по пустыне и наконец нашел оазис, она жадно пила мой промысел. Впитывала торопливо, рискуя захлебнуться.

Краем глаза я увидел, как дернулся Стынь. Если бы я не испытывал чудовищную боль, то, наверное, ощутил нечто вроде чувства признательности. Руслан действительно хотел прийти мне на помощь, хотя мог этого не делать.

— Нет, не трогай! — повелительно крикнул я, не слыша собственного голоса.

Казалось даже, что я это просто очень громко подумал. Однако Стынь остановился. Громадный крон застыл, повинуясь воле слабого рубежника. Ныне еще более обессиленного.

Не знаю, на что я надеялся. Существо, пытающееся восполнить себя за счет другого, сейчас меньше всего напоминало разумное. И уж точно не походило на известную мне Лихо. Но я надеялся. Что мне оставалось еще, кроме надежды?

— Юния… Юния…

Я уже не мог кричать. Только слабо шептал, пытаясь вернуть ее в этот мир. Заставить быть прежней. Хотя понимал, что эти мои попытки ей как слону дробина.

Судороги свели все тело. Раньше я думал, что такого быть попросту не может. Бывает ситуация, когда у тебя отказывает нога в воде или вдруг плетью падает рука. Но так, чтобы все мышцы одеревенели разом, больше не подчиняясь, — это было нечто новое. Удивительно, как я вообще до сих пор не рухнул на кучу тряпья.

Перед глазами мелькнула тьма. Никакого света в конце тоннеля или жизни, прокрученной на перемотке. Лишь чудовищное надвигающееся Ничто.

И когда уже пропала всякая надежда, я услышал свое собственное имя.

— Матвей!..

Голос Юнии дрожал, как совсем недавно трепетал перед ней я. Тьма медленно, неохотно принялась отступать, словно жалея о своей несостоявшейся добыче. В нос ударила вонь затхлого тряпья, лицо ощутило слабое тепло худых пальцев. А когда вернулось зрение, рубежное, способное разглядеть мельчайшие детали темной пещеры, я увидел одноглазое испуганное лицо прямо надо мной. Не помню, когда это мы с ней поменялись с местами.

— Прости, прости, просс… ти, — частила она, ощупывая меня, словно слепая.

— Все нормально. Я же сказал, что приду за тобой.

Наверное, редко кто видел, как плачет Одноглазое Лихо. Я наблюдал за этим прямо сейчас. Слезы Юнии не обладали целебными свойствами, как у той же сирин, но от них мне становилось необычайно легко и спокойно. Удивительно, но мой план сработал. Не без огрехов, но сработал.

Спустя какое-то время она неожиданно вздрогнула и стала пятиться, даже не пытаясь подняться, пока не вжалась в стену пещеры. И все это время с ужасом смотрела в сторону. Я не сразу понял, что стало причиной ее страха. Крон, который прежде талантливо отыгрывал роль кухонной мебели.