Мы не предлагали ему ничего объяснять, мы перебрасывались фразами друг с другом, будто решали какую-то свою собственную проблему, все больше и больше волнуясь по этому поводу, при этом совсем не заботясь о тех, кто нас слушал. Затем Эвелин замолчала и бросила на клерка быстрый взгляд. Было видно, что это поколебало его уверенность в себе.

– Похоже, мы оба совершили ошибку, – сказала она ему. – Однако, пожалуйста, пусть вас это не беспокоит. В моей сумочке в соседней комнате много настоящих денег.

Тут он увидел, какие мы оба грязные, и его взгляд скользнул к окну. Затем он принял решение. Он плавно перешел к своей речи, вполне искренней, и этим он мне понравился.

– Послушайте, – сказал он, – если я выставляю себя полным дураком, это станет понятно довольно быстро. Но я думаю, что вы парочка мошенников, и я думаю, что вы замышляете что-то дурное. Есть ли какие-нибудь возражения против обыска?

– Да.

Он кивнул и, собравшись с духом, достал из кармана оружие. И снова ему на помощь пришло киноискусство.

– Поднимите руки, – сказал он.

– Чепуха! – воскликнула Эвелин.

– Поднимите руки, – сказал он, и это тоже было сказано искренне.

В глубине души он, вероятно, наслаждался властью, несмотря на свое волнение. Вполне возможно, он мог бы сделать один-два безобидных выстрела, чтобы показать, что владеет ситуацией, но, к несчастью, в результате безобидных выстрелов кто-нибудь всегда оказывается простреленным насквозь. Мы подняли руки – странное положение для спокойного номера в английском отеле с картиной на стене «Олень на водопое при лунном свете».

Затем он обратился к ночному портье:

– Обыщите их.

Портье, который не был любителем кино, с тревогой посмотрел на Эвелин и запротестовал. Служащий был смущен.

– Ладно, тогда обыщите его. К делу.

Портье, который, я мог бы поклясться, бормотал извинения себе под нос, начал робко засовывать руки в мои карманы и доставать оттуда предметы, которые я весь вечер перекладывал из одного костюма в другой. Первое, что он нашел, был конверт с красной печатью. Второе, что он нашел, была банкнота в сто фунтов стерлингов.

– Господи боже мой! – сказал портье, вытаскивая ее.

– Дай мне это, – приказал наш похититель.

Я вряд ли забуду, как он перебирал пальцами банкноту, быстро переводя взгляд то вверх, то вниз, чтобы не терять нас из виду. Дуло его револьвера было покрыто пылью, и я думаю, что внутри ствола была паутина, но это не тот предмет, с которым можно шутить. Затем он снова поднял глаза, сияя торжеством.

– Это все подтверждает. Банкнота поддельная. Да к тому же не очень качественная. Должно быть, рука Уиллоби дрогнула. Мой друг, мы поймали подельников Уиллоби.

Я оглянулся на Эвелин. Итак, банкнота из газеты, найденной, по словам миссис Антрим, в подсобном помещении дома Хогенауэра, тоже была поддельной. И похоже, сам Хогенауэр каким-то образом был втянут в бизнес с фальшивыми деньгами. Это было уже слишком для моего расстроенного ума, а служащий ухмылялся, как Чеширский кот.

– Идите к телефону, – велел он портье, – и разбудите мистера Коллинза. Также позвоните в полицейский участок и скажите им, что мы поймали двоих из банды Уиллоби. За них назначена награда в тысячу фунтов. «Кенвуд Блейк». «Эвелин Чейн». Интересно, какие у вас настоящие имена? Не двигайтесь – или я вас продырявлю!

– О, ради бога! – сказал я с отвращением. – Прекратите подобные разговоры и прислушайтесь к голосу разума. Есть ли у нас шанс все объяснить? Это серьезнее, чем вы думаете.

– Это не может быть серьезнее, чем я думаю, – сообщил он мне. – Я рискнул, и это сработало. Вы все объясните в полицейском участке.

Он задумался. Без сомнения, против нас было достаточно улик, которых хватило бы и на то, чтобы отправить в тюрьму архангела Гавриила; он был уверен, что прав, и уже видел себя героем.

– Эта история, – глубокомысленно добавил служащий, – наверняка заинтересует мир. Просто чтобы выполнить свой долг, следует позвонить в пресс-службу. Это… эта история заинтересует также и каждую лондонскую газету. Не думаю, что уже слишком поздно, в любом случае в «Стоп-пресс» есть место…

Полагаю, эта история также очень заинтересует генерал-майора сэра Эдварда Кента-Фортескью Чейна; представляю его лицо, когда он раскроет газету за завтраком.

– Это было бы прекрасной рекламой для отеля, не так ли? – сказал я. – Да, так и есть. Сомневаюсь, что после этого у вас будет работа. Вы позволите нам рассказать вам, кто мы такие? И еще – если вы не возражаете – я опущу руки.