Меня встречает острый взгляд из-под узких прямоугольных очков.

— Николай Вайцнер, очень приятно, — еще один старый знакомец протягивает мне руку. — Кажется, мы не были представлены на конференции, но я вас, разумеется, знаю…

Словно наяву я слышу опасный треск своей нити судьбы, натянутой как тетива лука. И удивляюсь — теперь что не так? Я, кажется, поймал шанс даже более весомый, чем предыдущий. Почему же веет холодом в районе сердца?

— Ариадна? Нет, ничего не знаю, — равнодушно отзывается Николай Вайцнер на мои расспросы.

— Как же так? — удивляюсь я. — У вас пропала сотрудница — и никому до этого нет дела?

— Она просто переводчица, — пожимает он плечами. — Уволилась и уволилась. Может, замуж вышла. С девушками ее возраста часто случается такая мгновенная любовь. У нас это называется «запрыгнуть в последний вагон». Взяла фамилию мужа, вот вы и не можете ее найти. А зачем она вам, кстати? Девицы очень ненадежны. Моргнешь — уже беременна, надо новую искать…

Он сокрушается всерьез, а я не могу понять, откуда у меня ощущение, что мы играем какую-то пьесу на занесенной песком сцене амфитеатра.

Рассеянно слушаю его рассказ о структуре доходов и перспективах будущих игровых проектов этой небольшой компании. Скучно и экономически уныло, не стоит тратить время даже на простейший просчет плана.

— Кстати, я знаю, что вы занимаетесь поддержкой стартапов, — вдруг меняет тему Николай Вайцнер и оглядывается за спину, где висит камера видеонаблюдения. — У меня есть один сторонний проект, который мог бы быть вам интересен…

Улыбка у него неприятная.

— Напишите моему администратору, сейчас первичным отбором занимается он, — киваю я, перекидывая ему визитку. — Я сам сейчас отошел немного от дел.

Мне пора. Не пытаясь скрыть разочарование неудачной охотой, поднимаюсь и направлюсь к двери. Мой собеседник следует за мной, провожая к выходу. Оглядываюсь по пути еще раз — вот здесь она работала? Здесь горела своими идеями?

Может быть, здесь найдутся и другие скрытые сокровища?

Но ни в чьих глазах я не вижу даже искру любопытства. А без нее — все не так.

Лишь ловлю острый взгляд Николай Вайцнера. Он задевает меня, словно чиркнувшая по боку стрела. Не рана — досадная ссадина. Не стоит обращать внимания, когда есть более важная цель.

Ты согласна, мойра Клото?

Глава тридцатая. Ираида не любит одиночество

— Я что сказал? Чтобы в демо были самые яркие моменты! Лучшее, что мы умеем! Откуда опять этот шлак?

— А что твои программисты мне прислали, то и поставила! «У нас герой умеет ходить вперед, назад и вбок! Еще умеет подпрыгивать! Когда кивает головой, она откидывается назад, так что не используй это пока». Дословно! Цитирую!

— Как поставила задачу, так и выполнили!

— Что они выполнили? Я должна была в задаче сказать, что голова не должна откидываться, как шлем скафандра? Где хоть одно движение руками? А монстров ты видел? Паука этого калеченого на костылях?

— Пауку пока не успели написать нормальный поиск пути, воткнули от танка.

— Я могу тебе написать историю про паука с поведением танка, но давай тогда сразу скажешь, что исходить надо не из моих якобы гениальных идей, а из того, что у тебя программисты умеют!

— Поставь. Нормально. Задачу!

— А я как поставила?

— Поставь как для программиста, а не для нормального человека!

— Умение общаться с умственно недоразвитыми у нас в договор не входило!

— Кончай хамить, Ариадна!

— Кончай называть меня Ариадной!

Развернувшись, я запулила в орущего Ника сиреневым драконом, с незапамятных времен обитавшим у меня на рабочем столе. Мне его подарила мама в честь первого рабочего дня. Это была авторская игрушка, совершенно не детская — перья, перламутровые чешуйки, глиняные когти, зубы из кусочков оникса, переливчатые глаза. И жесткий гребень на хвосте, которым дракон и заехал Нику по морде, прочертив зигзагообразную ссадину по скуле.

— Ой! — испугалась я.

Он меня, конечно, выбесил чудовищно своими наездами, своими требованиями, визитами своими внезапными в одиннадцать вечера. С требованиями обсудить концепт игры и обвинениями в том, что это я как-то неправильно все придумала, раз программисты тормозят, а художники прокрастинируют.

Но я прекрасно видела, что это не на меня лично наезды, а просто беспокойство за проект. Даже подозревала, что для Ника это и есть «игра мечты». Пусть не его в плане идей, но его детище — с нуля, с семечка, вырастающего сейчас у нас на глазах.