— Угу… — Ник побарабанил пальцами по столу, и я зачастила, стараясь рассказать все самое интересное быстрее, пока он не вынес свой вердикт.

— В сокровищнице ты берешь артефакт и на тебя нападают охраняющие его статуи. Можно выбросить — тогда они замрут, но ты ничего не вынесешь. В любовной истории все зависит от вариантов диалога, которые ты сам выберешь, а дракон…

— Я понял! — Ник жестом прервал меня и снова повернулся к ноуту. Он щелкнул мышкой, выделяя добрую треть моего дизайн-документа и просто удалил ее. — Туманный лабиринт вычеркиваем. Слишком много работы ради того, чтобы прямо со старта выбесить игроков.

— Но… — я растерялась. — У нас даже игра называется «Лабиринт»! Это самое важное!

— Ничего, сделаем отсылку где-нибудь еще, — отмахнулся он.

— Но это же атмосфера! Которая задается с самого старта! Погружение в мир! Потеря себя, понимаешь?

— Понимаю, понимаю, — Ник положил ладонь на мое колено и сжал его. На мгновение за отсветами очков мелькнули темные глаза и снова пропали. — Но лабиринт все равно вычеркиваем. Он мне просто не нравится, прости.

Просто. Просто не нравится.

Моя самая любимая идея. Та часть, что про «игру мечты», о которой я, задыхаясь, рассказывала Дионису в той, прошлой жизни.

Глава тридцать вторая. Ираида не сдерживается

Я молчала несколько секунд, сражаясь с собой, но проиграла.

Набрала воздуха в грудь и дернула Ника за плечо:

— Ник! Что значит — «просто»? Ты не можешь сказать: «Просто не нравится» и вычеркнуть огромный кусок моей работы!

— Кто мне запретит? — он развернулся ко мне.

На лице играла насмешливая ухмылка. На мгновение за стеклами очков мелькнул темный взгляд карих глаз, но Ник снова отвернулся к экрану, и я потеряла шанс успеть проникнуть в его мысли.

— Так не работают!

Я с отвращением слышала в своем голосе бессилие и слабость.

— Ариадна… — он отпустил мышку и откинулся в кресле, глядя мимо меня и почему-то снова забывая о новом имени. — Почему ты постоянно со мной споришь? Я в конце концов твой начальник и по совместительству главный инвестор. Я и заказываю музыку.

Я развернулась к нему всем телом, чуть не свалившись с подлокотника.

Пришлось упереться босой ступней в край кресла, почти сплетаясь с Ником ногами.

Но я была слишком возмущена, чтобы отслеживать уместность своей позы.

— Я спорю, потому что хочу, чтобы это была хорошая игра! Ты же для этого меня и взял на работу! И теперь сам же не ценишь мои идеи!

Ник фыркнул и вдруг нагнулся к полу, мимолетным жестом придержав мою лодыжку, чтобы

случайно не спихнуть меня на пол.

Поднял свою сумку, стоявшую у ножки стола и откинул кожаный клапан. Достал оттуда перетянутую резинкой стопку пятитысячных купюр.

— Кстати о «ценишь». Держи. — Он хлопнул тугой пачкой о мою коленку. — Как обещал. Зарплата за отработанный срок и еще аванс на месяц, чтоб два раза не вставать.

— Ух…

Я миллион лет не держала в руках столько денег наличными. На банковском счету бывало и больше, но сколько себя помню, я расплачивалась везде картой. До этого моего увольнения.

От специфического запаха купюр, казалось, закружилась голова.

Деньги пахнут. И новые, и старые. А когда их много — пахнут сильно.

Я осторожно дотянулась до стола и положила пачку подальше, глядя на нее, как на опасного зверька.

Ник, однако, сумку откладывать не спешил.

Когда я вновь перевела на него взгляд, он усмехнулся, запустил руку в тесный карман на боку и достал оттуда плоскую коробочку с тисненым золотом названием.

— Так вот. Кстати о том, как я тебя ценю.

Он сам сдвинул ленточку и открыл коробку. Внутри на белоснежном атласе лежала, свернувшись змеей, хитровыплетенная цепочка, а ее оттягивал небольшой кулон-капля со сверкающим камешком в оправе.

— Что это? — я помотала головой, глядя на Ника. На секунду я даже испугалась его жеста, пока не поняла, что коробочка явно больше той, что для кольца.

— Это твоя премия, — он подцепил кончиками пальцев украшение и жестом показал, чтобы я развернулась. — Материальное напоминание о твоей ценности для моего проекта.