— Действительно? — он поднимает густые темные брови, глаза цвета моря сверкают, словно над волнами проносится зарница.

И склоняется ко мне, не давая отпрянуть и избежать своих губ.

Его поцелуем невозможно напиться. Он словно жажда и избавление от жажды в одном.

Его поцелуй невозможно прервать. Воспоминания вспышками разрывают мой разум, смешивая прошлое и настоящее. Мне не казалось, мне не приснилось, я не придумала себе безупречного бога, в чьих объятиях я провела самую огненную ночь в своей жизни.

Подаюсь к нему всей собой, роняя одеяло и вновь вплетая пальцы в его тугие кудри.

— Мне кажется… — говорит великолепный бог, с каждым словом касаясь губами моих губ. — Мы хорошо знакомы. Твое тело меня точно узнает. Ну же, Ариадна…

Я пью его дыхание, чувствуя, как скучала по нему. По его вкусу, запаху, теплу. Мне казалось — я совсем забыла о той ночи, но каждый поцелуй проламывает стены лабиринта, одну за другой, пока мы не оказываемся в его середине, где таится самое главное сокровище и скрыт самый страшный монстр.

— А разум? — тону в морской синеве его глаз, немыми губами споря с судьбой. — Или нужно только тело?

Он… отпускает меня.

Смотрит молча секунду или вечность — не разобрать. А потом вытаскивает из кармана расстегнутых джинсов телефон. Через экран тянется ветвистая трещина, словно бог грома поразил его своей молнией — но он работает, и мой прекрасный бог поворачивает его ко мне.

Осторожно наклоняюсь, щуря глаза.

Сердце сжимается от щемящего чувства — на экране моя заявка на конкурс. Моя игра.

— Не знаю, кто такая Ираида Войнова, — говорит он. — Но точно знаю, что это написала ты. И это тоже ты…

Он листает что-то на телефоне и вновь поворачивает его ко мне. Логотип «Лабиринта» заставляет меня сглотнуть колючий комок в горле.

— Нет, — говорю твердо. — Это не я. Это…

— Я встречался с твоим начальником. Он мне все рассказал.

Меня сметает с кровати в мгновение ока. Сдергиваю футболку со спинки стула и ныряю в нее с головой.

Я одета. Теперь я одета и готова.

Готова к бегству.

— Ник все рассказал? Про меня?

Ненавижу свой голос. Он становится слишком высоким, писклявым. Это от ужаса. Или отвращения. Не знаю, чего больше.

— Про то, кто сделал эту игру. На самом деле.

— А еще?.. Что еще он рассказал? Про то, что мы с ним…

— Про то, что он был твоим любовником.

Синие глаза темнеют — над морем начинается шторм.

Мне хочется зажмуриться. Но нельзя. Нельзя бежать зажмурившись, когда спасаешься из лабиринта, в центре которого таится самый страшный монстр.

Я сама.

Горло сжимают невидимые пальцы паники.

— Любовником… — пытаюсь набрать воздуха в легкие, но его не хватает в этой душной комнате без окон. — Он рассказал, да? Как я прыгнула к нему в постель? Что вообще люблю прыгать в постель к мужикам из геймдева? Что верю обещаниям взять меня замуж? Вы посмеялись над тем, как меня легко развести?

Шаг за шагом отступаю от кровати. Выход рядом. Уже рядом.

— Поэтому… — перевожу клокочущее истерикой дыхание и нащупываю ручку двери. — Поэтому ты сказал — будущий муж, да? Я теперь переходящий приз? Почетная подстилка для разработчиков игр? Не хочешь еще у Мальцева благословение получить? Я с ним тоже трахалась! Ник и это рассказал? Рассказал?!

Глава пятьдесят первая. Ариадна на Наксосе

Он поднимается с кровати — несколько движений. Сначала опереться на локоть, потом спустить ноги, оттолкнуться ладонью, встать и сделать два шага ко мне. Но эти движения сливаются в одно, медленное, текучее, завораживающее.

Он рядом — и потом у меня за спиной, заслоняет дверь.

Он такой большой, что мне приходится задирать голову. Такой живой, что все вокруг кажется картонными декорациями. Даже я. Такой притягательный — больше всего сейчас я хочу прижать к его груди ладони, прильнуть всем телом, слиться.

Он наполняет пространство вокруг звоном и запахом нагретой земли.

Теперь, чтобы сбежать — мне надо дотронуться до него, но я понимаю, чем это кончится. Он не отпустит — потому что я сама не смогу уйти. Магнетический, завораживающий…

Так было и в ту ночь.

— Что… Что сказал тебе Ник?.. — тихо спрашиваю я полуосипшим от надсадной истерики голосом. — Что?

— Словами? — он протягивает руку, и ладонь ложится на мою щеку. Нежная, шероховатая, теплая. О нее хочется потереться. — Я не слушал. Человеческие тела говорят куда яснее слов, Ариадна.