Наверняка это были дружки ректора из его пернатой группы. Возможно, наводили ужас на каких-то бедолаг, пока я дышала пылью, раскладывая по порядку папки с личными делами студентов.

Наступил мой день рождения. Мне не с кем было отпраздновать, но Кларисса испекла мне торт, украсила его свечами и поздравила меня перед завтраком. Ее помощники на кухне даже спели праздничную песню, растрогав меня этим до слез.

Можно сказать, что это был мой лучший день рождения за последние несколько лет. Дома обычно поздравлял только отец. И еще Кевин.

От воспоминаний о Кевине в груди все сжималось от тоски. Как он там? Помнит ли меня?

Мысли об отце вызывали горечь. Это же он подписал тот контракт, а значит, и по его вине моя жизнь пошла наперекосяк. Если бы ему хватило силы воли противостоять мачехе, то возможно я бы сейчас готовилась к свадьбе с Кевином, а не была заперта в мрачной академии Кроувилл.

Ректор так и не объявился. Где-то в глубине души я уже начинала беспокоиться по этому поводу. Нельзя же так надолго оставлять академию. А если с ним что-то случилось, и ему нужна помощь? Мысль, что он может не вернуться вообще, я старательно гнала от себя прочь.

В один из дней мы с Клариссой после ужина пили чай на кухне с вкусными булочками. Она веселила меня, рассказывая смешные истории из своей жизни, от которых я хохотала почти до слез. Я же в ответ жаловалась ей на проблемы со своим даром, который упрямо не хотел появляться, как бы я не водила хороводы вокруг куста в горшке.

Она похлопала меня по руке:

– Не переживай, дар вернется. Способности зависят от наших эмоций. Господин ректор прав: тебе надо сильно разозлиться, обрадоваться или даже напугаться и попробовать еще. Это непросто, но вот увидишь, сразу все станет получаться.

Мы поднялись на второй этаж позже обычного, Кларисса ушла к себе, пожелав мне спокойной ночи.

Засунув руку в карман платья и не обнаружив там ключа, я поняла, что скорей всего выронила его в архиве, когда уносила оттуда стремянку.

Придется вернуться обратно.

Свет в коридорах был приглушен, я пробиралась почти в темноте, стараясь не наткнуться на кадку с растением.

На первом этаже стало совсем жутко: на стенах шевелились тени веток деревьев, извиваясь, словно щупальца каких-то чудовищ.

Я тихо ступала по половицам, когда внезапно услышала тихий скрежет, как будто кто-то провел ногтем по куску железа.

Внутри меня все похолодело. Сразу же представилось, как какой-то потусторонний монстр пытается проникнуть в академию и всех перебить.

Я сделала еще пару шагов, держась рукой за стену. Скрежет раздался снова, но уже чуть громче, словно что-то неведомое и зловещее приближалось ко мне из темноты.

Пожалев, что не взяла с собой из столовой хотя бы вилку для защиты, с бешено колотящимся сердцем я сделала еще шаг в сторону архива.

Может, это просто ветка дерева касается окна и издает такой звук, а я себе уже напридумывала небылиц.

Еще шажок…

Внезапно из темноты чьи-то крепкие руки схватили меня, зажав рот и прижав к чему-то твердому и теплому. От накрывшего меня дикого ужаса я извивалась всем телом, пытаясь закричать и вырваться из капкана, в который угодила.

Кто-то сильный затащил меня под лестницу и прошептал в ухо знакомым хриплым шепотом:

– Скучала по мне, крошка Лили?

Осознав, чей это голос, на мгновение пришло чувство облегчения, которое немедленно сменилось неудержимым гневом.

Не ослабляя хватки, ночной гость затащил меня в архив и захлопнул дверь, а я продолжала бешено сопротивляться, извиваясь, как червяк на крючке.

Вот только результата это не приносило: ректор с легкостью удерживал меня, прижимая к себе крепко, но не причиняя боли.

– Ш-ш-ш, крошка Лили, все хорошо, это я, - ласкающий шёпот у уха послал по шее волну мурашек. – Я уберу руку, но ты не кричи, а то всех перебудишь.

Получив возможность говорить, я с яростью обрушилась на него, забыв о том, что собиралась втираться к нему в доверие:

– Вы! Как вы посмели! У меня чуть сердце не остановилось от страха! Что за манера – красться в ночи и набрасываться на ни в чем не повинных людей?

Он все еще не отпустил меня, даже встал поудобней, опершись спиной на стену и развернув меня лицом к себе. Его руки поползли вверх по моей спине, прижимая еще ближе и не давая никакой возможности вырваться.

– Отпустите меня, вы, дикарь! – выпалила я, изо всех сил барабаня по его широкой груди.