Чувствуя, как краснею, я протянула дрожащую руку и осторожно дотронулась до обожженной щеки ректора.

Он закрыл глаза, а я растирала мазь, стараясь почувствовать хоть что-то, о чем он говорил.

Кожа под рукой смягчалась, впитывая в себя лекарство. По пальцам снова как будто пробежали крохотные искры, отыскивая повреждения и стремясь проникнуть внутрь.

– Стоп, - глаза ректора распахнулись, он перехватил мою руку и отнял ее от своего лица. – Ты это чувствуешь?

Я неуверенно ответила:

– Да, но не понимаю, что именно. Как будто что-то покалывает пальцы.

Руку мою он снова не торопился отпускать.

Ректор задумчиво произнес:

– Я так и думал, твой дар при тебе, но он слишком слаб. Видимо, тебе нужна новая эмоциональная встряска, чтобы способности вернулись.

– Уж этого в моей жизни в последнее время предостаточно, - горько ответила я.

– Недостаточно, раз он не проявился в полную силу, - отрезал ректор. – Тебе нужны тренировки, причем постоянно. Я могу тебе помочь, если хочешь. Принесу тебе несколько сломанных веток, будешь пытаться их восстановить.

– Очень хочу, спасибо! – воскликнула я радостно.

Да я согласна хоть бревна таскать каждый вечер, лишь бы вернуть свой дар!

– Ну а если захочешь пойти коротким путем, то с удовольствием организую тебе эмоциональную бурю, - добавил он, хитро прищурившись. – В положительном смысле, конечно, не смотри на меня так, будто я собираюсь кого-то убивать ради этого.

– Кто вас знает, - проворчала я.

При всех своих недостатках ректор все же мог оказаться для меня полезным. Поэтому от его помощи будет глупо отказываться.

– Вы отпустите мою руку или надо еще попробовать? – робко спросила я, внимательно разглядывая манжет своего рукава, стараясь избегать смущающего взгляда ректора.

– Мы не до конца обсудили нашу договоренность, - он в миг стал серьезным. – Посмотри на меня, Лили, и хорошенько запомни мои слова.

Я нехотя посмотрела ему в глаза.

– Я знаю, что ты чувствуешь, я умею читать эмоции, поэтому не старайся меня обмануть. Я дам тебе время. Но ты мне пообещаешь, что не наделаешь глупостей.

Его пальцы аккуратно поглаживали мою ладонь, от чего по телу прокатилась легкая истома, но я не собиралась поддаваться его чарам.

– И помни, что за тобой долг, - он снова ухмыльнулся. – Учти, что расплатиться я могу попросить в любой момент. И отказа не приму. Поняла?

– Да. Я обещаю, что не наделаю глупостей. Спасибо. Наверное, - неуверенно пробормотала я, сомневаясь, что его есть за что благодарить.

Ректор отпустил мою руку, отошел обратно к окну и объявил:

– Мне надо уехать на какое-то время. Занимайся в это время архивом. Вернусь, выдам тебе первую зарплату. И помни, что ты дала слово. Не разочаровывай меня. Последствия не понравятся никому.

Я покивала и пулей вылетела из кабинета.

Остаток дня я провела в архиве, погрузившись в работу с головой. К счастью, меня никто не беспокоил, лишь Кларисса зашла напомнить про ужин.

Вечером она принесла мне в комнату цветочный горшок, из которого торчал сухой унылый куст.

– Ректор попросил тебе передать. Сказал, чтоб ты каждый день на этом тренировалась.

Она удалилась, недоуменно пожав плечами, явно не понимая, что это за новое задание для меня.

Следующая неделя прошла очень спокойно. Я пропадала в архиве, сортируя папки, смахивая пыль с полок, и не успокоилась, пока не навела идеальный порядок.

Герберт выполнял обязанности ректора и подчеркнуто меня игнорировал, стоило нам столкнуться в коридоре. У меня тоже не было желания с ним любезничать.

Кларисса не задавала никаких лишних вопросов, за что я ей была очень благодарна. Она старалась меня подбодрить доброй улыбкой всякий раз, когда я, едва волоча ноги от усталости, приходила на ужин.

Но совершенно изматывали меня тренировки с засохшим кустом. Я и не думала, что это будет так трудно: вызвать в себе силу и попытаться влить ее в сухие поломанные ветки.

Пару раз по пальцам пробегали знакомые искры, но тут же пропадали, от чего я с досады чуть не плакала.

Ректор все это время не появлялся. А еще в столовой регулярно оставался пустым один из столов, где любил сидеть господин Патрик Рауф и еще два преподавателя, чьи имена мне называла Кларисса, но я не запомнила.