– Сам виноват, сам, только сам, - донесся до меня ее безумный голос. – Это не я, не я, не я…

Эйден окружил огненным кольцом своего пленника и стремительно подошел к Ариадне.

Дернул ее вверх, ставя на ноги, но она вновь оседала вниз, обмякая, как желе.

– Она окончательно тронулась, - брезгливо сказал Ллойд, - надо вызывать прокурора, пусть ее забирают.

Патрик немедленно достал из кармана хрустальную пластину и отошел от нас подальше.

Эйден подошел ко мне, внимательно посмотрел на ректора и нахмурился.

– Что с ним, почему он не приходит в себя? – сквозь слезы пробормотала я.

Страх был настолько сильным, что я сама готова тронуться головой и разделить с Ариадной палату в лечебнице для душевнобольных.

Ллойд поднял один из осколков флакона, понюхал и заявил:

– Я не эксперт по зельям, но тут есть запах гробового цветка. Я встречался с таким однажды. Но лучше пусть проверят специалисты. Ч-черт!

Я похолодела. Про гробовой цветок я читала в учебниках: он опасен, может привести к смерти или погруженным в подобие комы.

Растение очень редкое, его невозможно достать, оно запрещено, а в магических лавках вызовут стражей порядка, если спросить о нем.

Эйден вернулся к Ариадне и затряс ее:

– Говори, кукла безмозглая, что было в твоей склянке? Гробовой цветок?

Она хлопала на него глазами, но молчала. Немного погодя ее взгляд неожиданно прояснился, и она со страхом прошептала:

– Гробовой цветок отправит в небытие… Да-да, он самый. Мне продали его на черном рынке. Но я не виновата! Габриэль вынудил меня!

Я заплакала. Сначала тихо, а потом громче. Невозможно было держать внутри столько эмоций. Осторожно переложила голову ректора себе на колени, откинула прядь его волос и нежно гладила по щеке.

Все из-за меня!

Слезы лились ему на лицо, падая на щеки и губы, но он оставался без движений, словно мертвый.

Сила дара легонько колола пальцы, но она была слишком слаба, чтобы помочь ректору. Да и сможет ли вообще?

За окном послышались голоса и в помещение вбежало несколько мужчин в форме королевских стражей.

С ними вернулся Патрик, вполголоса объясняя, что тут случилось.

Ариадну с подельником увели, заковав в наручники.

– Лили, - Патрик тронул меня на плечо. – Нужно уходить.

– Нужен лекарь! – всхлипнула я. – Позовите его!

Эйден присел рядом и сухо произнес:

– Лекари тут не помогут. Заберем его в академию и будем думать. Здесь оставаться все равно не вариант. Давай, потом поплачешь, соберись. Надо ехать.

Дорогу до академии я не запомнила. И как ректора переносили, тоже. Все кануло в темноту.

Кларисса горько ахнула, увидев нашу скорбную процессию, но смогла взять себя в руки и подготовила комнаты ректора. Из лечебного крыла вызвали лекаря.

Меня же прогнали к себе переодеться и привести себя в порядок.

Когда я украдкой проскользнула на третий этаж, то услышала неутешительный вердикт:

– Он жив, дышит, но вряд ли придет в себя. Если это действительно был гробовой цветок, то я бессилен. Сообщите Его Величеству. Академии потребуется новый руководитель.

Чувствуя безнадежное и беспредельное горе, я прошла мимо всех в спальню, закрыв за собой дверь. Кажется, лекарь пытался возразить против моего появления, но его остановила Кларисса, сказав что-то.

Я присела на широкую кровать, где лежал ректор, укрытый по пояс покрывалом, и с нежностью посмотрела на него.

Он выглядел умиротворенным, как будто спал, а дыхание было едва слышным.

Судорожно сглотнув колючий комок в горле, я осторожно провела рукой по его голове, там, куда ударила его Ариадна. Мягкие волосы скользили между пальцами, я прижала ладонь к его виску и прошептала:

– Вернись ко мне.

По коже заметались крохотные искорки, покалывая пальцы, ища себе работу. Сила разворачивалась во мне по спирали, от чего я хрипло дышала.

– Пожалуйста, Габриэль, вернись, - слезы вновь покатились по щекам, но я не обращала на это внимания.

Положив другую руку ему на грудь, я ощутила сильные удары сердца. Меня стало немного потряхивать: то ли от рыданий, то ли от страха, то ли от жжения в руках.

Я положила голову ему на грудь, обхватила шею руками и заплакала, не сдерживаясь.

– Пожалуйста, где бы ты ни был, вернись, иди на мой голос, слышишь? – я тихо шептала слова, вряд ли понимая, что говорю.

Ладони зажгло и закололо, сила выплескивалась из меня вместе с рыданиями, сотрясавшими мое тело. Я чувствовала ее в себе: огромную, огненную, заполнившую меня до краев и рвущуюся на выход.