Шрифт:
Казалось, что его руки были абсолютно везде, не давая мне опомнится, заставляя изгибаться и хотеть большего.
– Пожалуйста, - невольно простонала я, сама не понимая, о чем прошу.
– Сейчас, дорогая, - ответил он, разводя мои ноги и устраиваясь между ними.
Его тяжесть была приятна, но почувствовав давление от чего-то большого и твердого, я изумленно распахнула глаза.
– Прости меня, - прошептал он. – Если бы я мог, я бы взял боль на себя.
В тот же миг он подался вперед, и меня пронзила острая боль, вырвав из горла крик и заставив сжаться.
Я неосознанно попыталась оттолкнуть от себя Габриэля, но он замер, хрипло дыша, и удерживая меня на месте.
Боль постепенно стихла, оставив ощущение необычной волнующей наполненности. Я чуть расслабилась, и Габриэль отступил назад, а затем снова двинулся вперед, заставив ахнуть от восторга.
Перед глазами рассыпались звезды, а в теле зажегся огонь. Жар накатывал с каждым движением, срывая дыхание и вознося на какие-то неведомые высоты, раскаляя нервы и рождая тихие стоны.
Мне казалось, что я не выдержу это пламя внутри себя, пока оно не взорвалось на миллионы искр, прокатившись по телу сладостной волной.
Габриэль протяжно простонал и замер, уткнувшись мне в шею.
Я обхватила руками его за плечи и тихо прошептала:
– Я люблю тебя.
Эпилог
Прошло 6 месяцев
– Габриэль, а это точно необходимо? – проговорила я, намазывая масло на поджаренный кусочек хлеба.
Мы сидели на кухне в загородном доме за завтраком, и я не оставляла попыток отговорить мужа от его очередной абсурдной, как мне казалось, идеи.
Он кивнул, отпивая кофе, и со всей серьезностью произнес:
– Пока я буду на задании, это необходимо. Я уверен в этом абсолютно.
– Нагнать полный дом стражей порядка, чтобы охранять меня одну? Тебе не кажется это излишним? – я скептически приподняла бровь.
– Ты беременна! – прорычал он, яростно сверкая глазами. – Я не могу оставить тебя без защиты!
– Тебя не будет всего пару дней! – воскликнула я. – А срок совсем небольшой! К тому же, кому придет в голову нападать на наш дом? Ты и так его барьером оградил! Осталось обнести по периметру колючей проволокой и ток по ней пустить, чтоб в темноте красиво было, если кто-то рискнет сунуться!
Он с интересом покосился на меня, явно обдумывая такой вариант.
– Не смей, - предостерегла я и умоляюще захлопала глазами. – Ну пожалуйста, не надо тут чужих людей! Я попрошу Клариссу остаться со мной, уж пару дней без нее твоя академия переживет. Ничего страшного не произойдет, вот увидишь!
Он хмуро поджал губы, и я поняла, что почти уговорила его. Поэтому сложила губки бантиком, распахнула глаза пошире и ласково протянула:
– Пожалуйста – припожалуйста! Мы с Клариссой замечательно проведем время: посекретничаем, поболтаем. А ты с задания вернешься быстро, вот увидишь, что все будет хорошо.
– Охранные артефакты все равно оставлю, - буркнул он, - и идея с колючей проволокой мне нравится.
Я улыбнулась, а он, поцеловав меня в нос, добавил:
– Скоро привезу Клариссу. Отдохни, пожалуйста, тебе не стоит напрягаться.
С тех пор, как мы узнали о том, что станем родителями, Габриэль как с цепи сорвался. Он был готов обложить меня подушками и носить на руках, лишь бы я не переутомилась ненароком. Ну и его забота о моей безопасности тоже приняла небывалый размах.
Никто чужой не смог бы даже приблизиться к дому, обнесенному невидимым барьером. Мне иногда казалось, что даже птицы облетают нас по широкой дуге.
А уж охранным артефактам я давно потеряла счет.
Причем и нападать-то было некому!
Ариадна была переведена в клинику для душевнобольных закрытого типа, откуда вряд ли когда-то выйдет. В тюремной камере в ней окончательно что-то надломилось, и она никого не узнавала, лишь твердила в бреду: «Это не я, не я, не я…»
Герберт был осужден за пособничество в нападении на академию и приговорен к пяти годам лишения свободы.
Габриэль нашел нового секретаря: молодого расторопного парня, который не обладал совершенно никаким даром, но виртуозно справлялся со всеми своими обязанностями.
И даже исполнял некоторые функции ректора академии, когда группа Ворона выходила на свои задания.
С тех пор, как мой дар проявился в полную силу, мне частенько приходилось заживлять синяки, порезы, переломы и прочие ранения, которые они получали, выполняя приказы.
Сначала я горько плакала от страха, когда в дом вносили кого-то из них без сознания или с травмой, но со временем свыклась с этой стороной их работы и исцеляла буквально за считанные минуты. Пару раз приходилось чинить и Габриэля, но потом ему доставалось от меня отдельно за то, что себя не бережет.