— Красота-то какая! — восхитился он.

Витя с трудом влез по острой мелкой гальке в кристально-прозрачную воду и, проплыв не больше десяти метров, попытался встать. Дна под ногами не оказалось, но зато его отчётливо было видно. Под пловцом медленно проплывали две рыбины, ещё ниже сновали мальки. Внизу под музыку воды сплетали и расплетали свои косы широкие листья водорослей.

Справа от Виктора послышался плеск. Он повернулся в сторону берега и увидел… кота! Деловито пощупав лапой воду и определив её температуру тактильным датчиком мягкой подушечки, кот сел на камень. Почесал ухо, видимо, размышляя о пользе утреннего купания, затем смело вошёл в воду и… поплыл!

Витя почесал глаза, не доверяя зрению. У них в семье всегда жили кошки, и ни одна из них (во всяком случае, по собственному желанию) никогда и близко бы не подошла к воде. Между тем плывущий серый хищник завернул за почти ушедшую в воду каменную глыбу, вылез на неё с другой стороны и, недобро посмотрев на зависшего поплавком студента, принялся медитировать над синевато-зелёной водной поверхностью. Уже через миг кот беззвучно… нырнул.

«Утопился!», — подумал Витя.

Котов-самоубийц он тоже раньше не видел…

Но в ту же секунду раздался плеск, и на камень упала серебристая, длиной с мужскую ладонь рыбка. Следом показался и кот.

Любитель живой природы по-тихому выбрался на берег и, выбрав на большом валуне наблюдательный пост, уселся на корточки и стал ждать продолжения.

Продолжение пришло…

Пока кот-рыболов увлечённо нырял, охотясь за добычей, со стороны одинокого прибрежного куста показалась ещё одна мохнатая голова. Стараясь не шуметь, серый зверь непонятной видовой принадлежности беззвучно окунулся в воду и быстро подплыл к камню. Миг - и рыбина, тихо лежащая на нём, исчезла в пасти грабителя, а преступник, быстро работая лапами и правя хвостом, оказался на берегу. И торопливо скрылся в кустах, даже не отряхнувшись.

Проснулся и вылез из палатки Сашка. Увидев замершего друга, он подошёл к берегу и тоже открыл рот.

Между тем вынырнувший вновь кот пересчитал добычу и… убедился в несовершенстве мира вообще и подлости двуногих прямоходящих в частности. Торопливо свернув охоту, он взял в зубы одинокую свежевыловленную рыбёшку и вновь пустился вплавь. Доплыв до берега и бросив полный презрения взгляд на гнусных двуногих воришек, ушёл.

Двуногие ошеломленно переглянулись. Отчего-то сейчас они в полной мере осознали, что чувствуют оклеветанные и напрасно обвиненные – может, потому, что шанса на оправдание у них не было…

— Чудеса! — только и смог сказать другу Сашка.

***

Тем временем, успешно преодолев за шесть с половиной часов шестьсот восемьдесят километров, спасатели приближались к Газиантепу.

Бодро прохрапевший весь путь Андрей Дмитриевич всхрапнул последний раз, очнулся и оживленно завертел головой. Смотреть было не на что, а энергичная натура требовала действий.

— Димка, сейчас приедем в город, позавтракаем и поменяемся, — скомандовал он.

— Я не устал и иду со средней скоростью сто десять. Штрафов нет,— то ли отрапортовал, то ли попытался протестовать Димон.

— Разговорчики мне, — строго скрестил брови старший советник юстиции. — За руль, Иван, на два часа, потом я, а то Третьяковка получит холст в духе соцреализма, под названием «Прокурор у Ауди, взятой напрокат, со своей конницей»…

Некоторое время все молча переваривали информацию, затем в телефоне Ивана пикнуло, и в «Сообщения» пришёл вопрос: «Вань, а откуда Третьяковская галерея получит такую картину?».

«Думаю, с Хованского *. У нас там место», — пришёл незамедлительный ответ.

Несмотря на десять часов утра, сухой и горячий воздух тяжёлой пеленой висел над городом. На выцветшем от августовской жары бледно-голубом небе не было ни одного облачка, зато нескончаемые шеренги грязно-белых овец, никак не реагируя на сигналящие машины, неторопливо брели по дорогам при въезде в миллионный Газиантеп.

Медленно прожаривающийся областной центр в полном составе (если не считать пары автобусов с туристами и отар худеющей на солнечном пекле баранины) старался упрятаться в тень, по возможности меньше двигаться и больше пить.

При этом придорожные кафешки, как ни странно, были заняты! Выспавшийся Хенрик предложил заехать в музей мозаики Зеугма, в котором, по его словам, находилась самая большая в мире коллекция, найденная неподалёку в останках античного городка.

— Музей новый, современный, — сообщил он. — Наверняка в нём находится комфортабельное кафе для туристов, а я пока по залам пробегусь. На его открытие сам Эрдоган приезжал…

— Ну, раз Эрдоган, тогда канеш, — милостиво согласился прокурор, даже не подозревая, во что его сейчас опять втянули.