И тут приходит гнев.

Независимо от того, справедливы эти эмоции или нет, Дани заставила меня что-то почувствовать к ней. Что-то глубокое и непоколебимое. Меня бесит осознание того, что пока я влюблялся в нее, она просто использовала меня. Наслаждалась волнением своего мгновенного бунта.

И хотя я пытаюсь забыть Дани, я не могу с этим справиться. Я видел ее в городе несколько раз, потому что, хотя мое решение уже принято, я не могу перестать пересекаться с ней, находя оправдания, чтобы оказаться в тех местах, которые, как я знаю, ведет ее график.

По крайней мере, мне удалось проявить достаточную самодисциплину, чтобы избежать взаимодействия с ней.

Холодильник подает звуковой сигнал, напоминая, что я слишком долго оставлял дверцу открытой. Расстраиваясь, я захлопываю ее., и возвращаюсь в спортзал.

Физические нагрузки, кажется, единственное, что помогает сдержать мой гнев, хотя бы на мгновение. Одетый в простую футболку и кроссовки, я хватаю спортивную сумку, надеваю кроссовки и направляюсь к входной двери.

Дернув ее, я резко останавливаюсь, мой желудок сжимается, когда я смотрю на миниатюрную блондинку в дверном проеме.

Голубые глаза Дани широко открываются, ее поднятый кулак зависает в воздухе, словно готовая постучать.

— Ефрем, — выдыхает она, ее щеки краснеют. — Я застала тебя в неподходящее время? Ее взгляд падает на сумку, висящую у меня на плече, а затем снова возвращается к моему лицу.

— Что ты здесь делаешь, Дани? — Спрашиваю я, и от моего удивления мой вопрос прозвучал непреднамеренно грубо.

— Мы можем поговорить? — Осторожно спрашивает она, зажав нижнюю губу зубами.

Я знаю, что мне следовало бы прогнать ее, но это она пришла ко мне, так что я, по крайней мере, ее выслушаю. Оглядывая коридор, я отступаю назад, чтобы впустить ее. Она делает это нерешительно и поворачивается ко мне лицом, когда я закрываю за ней дверь. Роняя спортивную сумку, я скрещиваю руки, борясь с бурей эмоций.

Пальцы Дани тянут подол ее развевающейся фиолетовой рубашки, нервно скручивая ее, пока она молчит. Ее глаза бегают по моей квартире, рассматривая простой современный декор.

— Хочешь сесть? — Спрашиваю я, когда становится ясно, что она не собирается сразу переходить к тому, что хочет сказать. И хотя мне до боли интересно, что это такое, я отказываюсь открывать дискуссию.

— Спасибо, — выдыхает Дани, ее плечи опускаются с облегчением. Что бы ни привело ее сюда, ее рана явно затянулась.

Я жестом указываю ей на свою гостиную, и она устраивается на моем диване из серой ткани, наклоняясь вперед и поворачивая бедра, как будто давая понять, что мне следует сесть рядом с ней.

Я искренне заинтригован.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — Спрашиваю я, когда вопрос задевает меня в наступившей тишине.

— Я, хм… возможно, спросила об этом Вэла… — признается она, и ее щеки краснеют. — Он сказал мне, что у тебя выходной.

Сделав глубокий вдох, Дани медленно выдыхает воздух, словно готовясь выдержать все, что она скажет. И хотя меня гложет нетерпение, я заставляю себя ждать. Чтобы позволить ей делать это в ее собственном темпе.

— Ефрем, я… — Ее голос надламывается, взгляд опускается, она тяжело сглатывает. И когда она снова поднимает глаза, в ее глазах блестят слезы. — Я пришла извиниться.

Чего бы я ни ожидал от нее, это было не то. И неприкрытая уязвимость в ее голосе трогает мое сердце. Но моя спина остается напряженной, пока я сохраняю дистанцию, ожидая остального.

Качая головой, Дани нетерпеливо вытирает слезу, скатывающуюся по ее щеке.

— Мне не следовало обременять тебя своими семейными проблемами. С моей стороны было несправедливо ожидать, что ты будешь жить во лжи или скрывать наши отношения… меньше всего ради карьеры моего отца.

Она бросается вперед, сокращая расстояние между нами, а ее глубокие голубые глаза умоляют меня понять. И трудно оставаться пассивным, когда мое тело не хочет ничего, кроме как заключить ее в свои объятия.

— Я позволяла осуждению общества сковывать меня и связывать меня узлами дольше, чем я могу вспомнить, — продолжает Дани. — И что я в тебе люблю, так это то, насколько свободным ты заставляешь меня чувствовать себя от осуждения и ожиданий.

От одного слова «люблю» из уст Дани у меня скручивается живот. Но она не сказала, что любит меня. Тем не менее, тепло разливается по моим конечностям, когда я знаю, что ей что-то во мне нравится.

Дани начинает тянуться к моей руке, но потом, кажется, передумает, и мое сердце замирает, когда она складывает руки на коленях. Но ее глаза смотрят так долго, что мое тело гудит.

— Ты позволяешь мне быть собой, не ожидая, что я впишусь в какую-то коробку, которая соответствует твоему видению. И когда подошла моя очередь отвечать взаимностью, я потерпела полную неудачу. Я попала в ту же ловушку, что и мои родители, копируя их поведение, хотя это сводит меня с ума.

Она закатывает глаза, и, несмотря на все мои усилия, легкая улыбка тронула уголки моих губ.