— Чтоооо? Как ты мог вообще сказать что-то подобное? И откуда ты знаешь об Адаме?

Я почти уловил выражение комического отвращения, исказившее ее лицо. Только теперь я не верю ничему, что говорит Дани. Она гораздо лучше лжет, чем я предполагал, и я отказываюсь продолжать играть в ее игру.

— Вы попали на первую полосу. Поздравляю, ваши поклонники будут рады услышать, что ты и Адам разожгли ваше пламя. — Затем, поскольку я не могу сопротивляться, я сокращаю расстояние между нами.

Дани делает шаг назад, ее бедра нащупывают раковину, а глаза расширяются от испуга. Наклонившись ближе, я оказываюсь в нескольких дюймах от ее лица. Я чувствую цветочный аромат ее шампуня, и, несмотря на ярость, мое тело трепещет от желания быть с ней.

— Но скажи мне, милая, сможет ли твой Адам заставить тебя кончать, как я? — Усмехаюсь я, и мой голос звучит тихим шепотом.

Дани задыхается, ее глаза расширяются при одном упоминании о том, что я ее трахаю.

— Нет, Ефрем, ты все неправильно понял. Мои родители заставили меня пойти на этот ужин. Клянусь, я бы не попала на это дурацкое мероприятие по своей воле. А Адам просто друг. Это все, чем он когда-либо был. И это определенно все, чем он когда-либо станет. Газеты просто любят раздувать ситуацию. Я тебе это говорила. Я имею в виду, что, если бы я действительно встречалась с каждым человеком, в свидании которого меня обвиняли, у меня за месяц было бы больше парней, чем я могла бы посчитать на своих руках.

Я ухмыляюсь, отступая от нее, чтобы очистить голову. Возможно, я когда-то ей поверил бы. Но как может повторяться одна и та же история? Это не то, на что это было похоже. Она невинная жертва во всем этом, но, когда дело доходит до ее фотографии с Адамом, она явно не так обеспокоена этим, как когда она со мной — человеком, с которым, по ее словам, она хочет быть. Это не имеет смысла.

— Значит, я делаю что-то из ничего? И все же ты продолжаешь посылать мне сигналы о том, что твои слова не совпадают с твоими чувствами. Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной на публике, потому что я работаю на Петра Велеса. Ты очень ясно дала понять, что это будет плохо для твоей семьи. И все же ты хочешь пойти поужинать с Петром? Мне кажется, ты сама выбираешь. Возможно, ты думаешь, что я здесь для того, чтобы развлечь тебя, но я не заинтересован в том, чтобы меня дразнили. — Я еще раз внимательно взглянул на нее, заканчивая предложение, глубоко вглядываясь ей в глаза, чтобы она могла увидеть, насколько искренне я это имею в виду.

— Это не так, Ефрем, — настаивает она, ее голубые глаза широко раскрыты и умоляют, когда она прислоняется к моей груди, прижимая ладонь к моему сердцу.

— Ты для меня не просто забавный придурок.

Затем она поднимается на цыпочки, прижимаясь губами к моим. Она целует меня с такой силой, что заставляет меня поверить ей. И, черт возьми, это убедительно. Если бы я был менее зол, я бы, возможно, сдался. Пусть она пройдется по мне. Но даже когда мой член напрягается, стремясь оказаться внутри нее, я не могу перестать думать о том, чего она на самом деле от меня хочет.

И вдруг я хочу использовать ее так же, как она использует меня и показать ей, что значит взять то, что хочешь, и уйти.

***

Яростно целуя ее, я заявляю права на ее губы, пробуя их на вкус, потому что мне больно не делать этого. Мои пальцы впиваются в ее бедра, пока я прижимаюсь к ней своим набухшим членом. И Дани стонет, прижимаясь ко мне, жаждущая моего наказания.

Но на этот раз меня не волнует, понравится ли ей это.

С силой развернув ее лицом к зеркалу, я заплетаю пальцы в ее волосы и прижимаю ее щеку к отражающему стеклу. Дани задыхается, когда я прижимаю ее к месту, ее руки ищут выступ, за который можно было бы ухватиться, пока я наклоняю ее через стойку.

Ее глаза встречаются с моими в зеркале, и в ее глазах наполняется тлеющее волнение.

Ей нравится это.

Прижимая свою ногу к ее внутренней стороне, я раздвигаю ее ноги, и Дани удерживает положение, напрягая кончики пальцев. Ее ноги дрожат от ожидания и напряжения.

Найдя подол ее платья с ярким узором, я перекидываю его через бедра, обнажая ее задницу. Между ее упругими ягодицами исчезают кружевные стринги. И это самая заманчивая вещь, которую я когда-либо видел.

Я резко опускаю руку, и Дани вскрикивает, зеркало запотевает от ее дыхания, когда она тяжело дышит, ожидая, что будет дальше. Расстегнув ремень и молнию, я вытаскиваю свой пульсирующий член и провожу кончиком между ее ягодицами.

— О боже, — шепчет Дани, ее глаза закрываются, когда она облизывает губы.

Обхватив пальцем шнурок ее стрингов, я провожу рукой к ее киске, убирая ткань с дороги. Когда я дохожу до маленького треугольника, закрывающего ее щель, я вижу, что ее трусики уже насквозь пропитаны возбуждением.

— Тебе нравится меня злить? — Шепчу ей на ухо, и глаза Дани распахиваются, чтобы встретиться с моими, в них появляется намек на беспокойство.

Но я не жду ее ответа.

Приближаясь к ее входу, я засовываю глубоко в ее киску, и когда ее стены сжимаются вокруг меня, Дани издает похотливый стон. Я намеренно трахаю ее киску, медленно двигая членом. Потому что на самом деле я не хочу причинять Дани боль. Но я хочу, чтобы она почувствовала боль.

Убедившись, что я хорошо смазан, я выскальзываю из ее киски и прижимаю головку члена к туго сморщенной дырочке ее задницы.

— Ефрем, что ты делаешь? — Стонет она.

— Это то, что ты получаешь, если хочешь играть в игры, — категорически заявляю я. — Я рекомендую тебе попытаться расслабиться.

Затем я нажимаю на ее задницу.

Ее узкая дырочка сопротивляется мне, и Дани вскрикивает, когда ее ладони взлетают вверх и прижимаются к зеркалу возле ее лица.

— Ааааааааа!