Лейтенант взял пару пробных аккордов, прокашлялся, заиграл и запел:

— Что такое осень — это небо…

Остальные смотрели на него. Вряд ли они после войны чувствуют себя спокойно, скорее всего, у них в душе вечная тревога и ожидание чего-то плохого. В мирной жизни многим сложно себя найти, особенно после того, что творилось в Чечне.

Но сейчас они среди своих, отдыхают, расслабляются. А про осень поет — Витя Орлов и его знакомые парни, ветераны первой чеченской, костяк будущей ОПГ «Орловские». Хорошие парни, но пойдут по кривой и опасной дорожке, если я прямо сейчас ничего не сделаю.

Почему именно сейчас? А потому что прекрасно помню из прошлой жизни, что на дембелей с самого первого дня начались наезды, которые их потом окончательно достанут, и однажды они решат показать силу. А силы у них было много, и боевой опыт имелся. Калаш для них, что брат родной.

В конце концов по прошествии нескольких лет из них всех выживет только сам Орлов, но сейчас он, молодой высокий парень в джинсовой куртке, тесной ему, потому что он ходил в ней ещё до института, мало походил на того матёрого криминального авторитета, кем станет потом. Каким я его взял в будущем.

Он мой одногодок, учился в институте с военной кафедрой, поэтому оказался в армии в звании лейтенанта. Вместе с простыми срочниками попал прямиком в мясорубку, из которой они едва выбрались.

Зря я в прошлой жизни прошёл мимо, может, что-то бы для них закончилось иначе. Но зато могу исправить всё сейчас.

Когда песня заканчивалась, я уже подошёл ближе, и они все на меня уставились.

— Сидеть, Саня, — скомандовал я псу, и он сел. — С возвращением домой, Витька.

— О! Паха Васильев, — узнал меня Орлов, отложил гитару и пошёл ко мне. — А я к тебе заходил днём, на меня только полаяли через дверь, — он засмеялся и кивнул на пса.

— На нас все лают, — сказал кто-то очень тихо.

Не сказал бы, что мы с Орловым были друзьями, но одногодки, живущие рядом друг с другом, часто хорошо общаются между собой. Вот и Витьку я раньше видел каждый день, болтали с ним постоянно.

Ну а потом стали врагами, я — мент, он бандит.

Но ведь до этого можно не доводить.

Он подошёл ближе и пожал мне руку. Пахнуло водочным перегаром, впрочем, я и сам сегодня не эталон трезвости. Зато новая встреча прошла намного приветливее, чем когда мы виделись в ИВС.

— Посидишь с нами? — предложил он и представил меня остальным. — Вот, Паха Васильев, мой сосед.

— Мент, — сказал кто-то из сидящих в темноте.

Прозвучало это несколько враждебно.

— И не скрываю, — произнёс я, усаживаясь с края скамейки.

Сан Саныч сел рядом. Пьяных он не любил, но меня слушался, и без моей команды даже не рыкнет.

— Можно? — кто-то робко протянул к нему руку, но остановился.

— Можно, — я взял его за ошейник. — Дай лапу, Сан Саныч.

Пёс протянул лапу и открыл пасть, вывалив язык. Парень его погладил, и я только сейчас понял, что это тоже один из моих знакомых. И не просто знакомых, а ещё и отмеченных в книжке. Игорь, один из погибших близнецов тёти Маши, тоже сегодня вернулся из армии, но пришёл на встречу с друзьями.

Я подтянул Сан Саныча к себе, погладил, и он улёгся на песок у стола, открывая живот, чтобы его чесали. Я поскреб ему брюшко, и пёс снова начал дёргать задней лапой, прикрыв глаза и похрюкивая от удовольствия, немало этим всех развеселив. Напряжение быстро ушло, всех очень заинтересовала собака.

Только я напряжён. Как же лучше сделать, как выйти из этой ситуации? Как все разрулить? На них с самого начала посыпались проблемы, а потом ещё этот Игорь погибнет во время ограбления кассы оптического завода. А уже потом, из-за ссоры с зареченскими, парни забьют стрелку Артуру и расстреляют его вместе с верхушкой банды.

И вскоре появится новая ОПГ. Сильная, дерзкая, но с жизнью короткой.

Судьба, которую они не заслужили, нависла над всеми ними дамокловым мечом. И никто, кроме меня, не знает об этом.

— Хороший пёс, — кто-то гладил Сан-Саныча. — У нас, помните, был, мины искал? Тоже овчарка. Жалко его, подорвался тогда. Но сколько жизней спас, ага…

— Заведи себе суку, — предложил Витька. — Воспитаешь. Видно же, что кобелина, щенки будут, разберём. Можно же будет, Паха, женить Сан Саныча?

— Он точно будет не против, — сказал я, и все засмеялись.

Но смех резко стих. Стало светлее от фар, а заехавший во двор серый милицейский уазик на пару секунд включил мигалку, обозначая себя. Всё вокруг озарило синим.

— Посидели, блин, — мрачно сказал кто-то из них.

Водила остался сидеть, а из бобика вышли двое ППС-ников в серой полёвке и дермантиновых форменных куртках под черную кожу. У одного на плече висел укороченный автомат.

— Сворачиваемся и валим отсюда! — громко и грубо пробурчал усатый старшина, очень высокий мужик, почти под два метра. — А то в трезвляк заберу.