— Красивая ты, Агнешка. Рад я, что твои односельчане так удачно промахнулись.

Ну и как вот на такое реагировать? Рад он, значит, что меня в жертву принесли. А ведь ещё недавно говорил, что лучше бы плотника послали. Он-то позабыл, а я помню.

— Что, даже если я вышивать не люблю? — спросила, поглядывая на него из-под ресниц.

Лесовик кивнул.

— И ем много?

— Да хоть бы и мою долю съешь, я не осерчаю, — улыбнулся он.

— Даже если я иногда дерусь?

— Ну, вот этого хотелось бы поменьше. Но даже так, всё равно рад. А ты? — спросил он и замер.

И что это за вопрос? Кабы у меня выбор был, я бы, может, и рада была. А так, неловко как-то радоваться. Семью-то я больше не увижу. Точнее, я их увижу, а они меня нет. И вообще. Было для радости одно очень тяжёлое препятствие.

— Я бы, может, и радовалась. Если бы передо мной не маячила тьма других невест, — ответила честно. — Окружил себя, а мне как? Чему тут радоваться?

— Тьфу ты, — ругнулся он. — Да при чём тут они? Чем уж они тебе так мешают? Живут, никого не трогают. Замуж вон выходят.

— Ну а как не мешать им? Сегодня меня на жертвенник положили, а завтра новую кого-то приведёшь. И будешь вот так за руку с ней ходить. А мне что? Если к кузнецам приглядываться, так уж лучше сразу.

— К каким ещё кузнецам? — вспылил Лесовик. — Будешь к кому приглядываться, я их всех из города выселю. Оставлю только невест, — пригрозил он, а я насупилась. — Да не обижайся ты, — приобнял меня, пытаясь вину загладить. Но не подумал, что сделал это при всех. Э-эх, не было на него рядом Есении. Она бы уж высказала. Наверное… — Не нужны мне другие невесты. А ты нужна. Веришь?

— С чего мне тебе верить?

— С того, что никаких невест с жертвенников я забирать больше не буду.

— Правда? — усомнилась я.

— Правда.

— Обещаешь?

Лесовик улыбнулся.

— Слово царское даю.

Ну, царского слова мне ещё никогда не давали. От такого отказываться не хотелось.

— Ну раз слово даёшь, тогда время покажет, насколько оно, это слово, у тебя крепкое.

Лесовик кивнул одобрительно.

— Убедишься скоро, что крепче моего слова не найти.

На том мы с ним и порешили и дальше по ярмарке отправились гулять. На ней рядами выстроились телеги с товарами да яствами, а вдалеке бои кулачные шли. Богатыри — хоть и поменьше самого Лесовика — то махались, то махались. Я, чтобы на такую ярость не смотреть, даже зажмурилась. Потому мы в другую сторону повернули.

Там скоморохи ряженые на балалайке играли да песни запевали. Мы и возле них постояли немного. А я всё дивилась, что у нас в соседнем от села городке такого празднества ни разу не видывала, хотя на ярмарки всё же ездила с отцом. Там тоже и бои были, и пляски, но не с таким размахом. И не было мне настолько весело. Может, дело здесь не в ярмарке, а в человеке, с которым пришла?

Глянула украдкой на Лесовика. И решила, что да. Его присутствие дело и решало. Но ему, конечно, говорить об этом не стала. А то возгордится ещё, как его потом переубеждать?

— Не голодная? Можем здесь отобедать, — показал он на постоялый двор.

— А годиться это, чтобы царь вот так на ярмарке трапезничал?

— Я хоть и царь, но лесной. Не такой важный, как ваши. У нас тут всё по-простому, — ответил он.

— Оно и к лучшему, что по-простому, — согласилась я. — Иначе бы как в таких ограничениях жить? Я вон наряд надела и то уже страдаю. Не дыхнуть, не повернуться. Там спадает, тут жмёт, здесь висит до колена. А если бы ещё не по-простому всё было… испытание, а не жизнь.

Лесовик улыбнулся.

— Да, испытаний нам лишних не надо.

Поесть решили всё же там, чем вызвали немало любопытных взглядов. Наверное, держателю двора за один час трапезы мы всю дневную выручку сделали. Потому что народу набежало столько, что мама не горюй. А просто так же сидеть не будешь? Приходится что-то съестное брать.

— Чего они все смотрят так? — спросила я раздосадовано. — Может, у меня на лице что? — потёрла ладонями щёки второй раз за день.

— Угу, — кивнул Лесовик. — Краса у тебя на лице, — рассмеялся. — А ежели серьёзно, то они оттого, Агнешка, смотрят, что думают-гадают, когда на свадьбе уже гульнут.

— Какой ещё свадьбе? — не поняла я. — А-а, ты о той, — сообразила, наконец. — Так понятно когда. Чуть больше седмицы осталось. Чего тут гадать? Людям лишь бы погулять да поесть задарма, — возмутилась их алчности, чем вызвала у царя ещё один приступ смеха.

— Ох, дурёха ты. Неудивительно, что тебя на жертвенник по ошибке угораздило. Захочешь за нос тебя водить, даже и делать ничего не надо. Ты и сама легко обманешься.

Ну вот, начали с красы, а закончили дуростью. И как тут не обидеться? Хорошо, что к этому времени я уже поела. Иначе бы и аппетит пропал.