После первой отсидки, он полюбил рыбалку. Вынужденно проведя много лет в коллективном заточении бок о бок со многими, не самыми лучшими субъектами, Гриня ценил спокойствие природы и уединение. Нравился сам процесс. Облюбованное озеро с отличным клевом находилось недалеко от детского лагеря отдыха и добираться приходилось на перекладных. Сначала на электричке, а потом на велосипеде.

Однажды, обратный путь Гриня решил сократить, проехав заросшей извилистой тропинкой через лес, идущей в обход детского лагеря отдыха и давно заброшенной деревни. Проезжая мимо развалившейся лесной хибары, он наткнулся на самое кошмарное, что ему довелось увидеть – насилие над ребенком. Без малейших раздумий Гриня воткнул вилы в бок извращенцу. Сердце разрывалась от того, что не знал, как успокоить дрожащего от пережитого пацана. Довел до лагеря и наказал друзьям ничего не рассказывать. Знал, дети жестоки, затравят. Этим убийством Гриня гордился. Случись такое заново, он легко пошел бы на ещё одно, даже если пришлось сесть до конца своих дней. Возможно, на том свете, в аду, за это от его костра отгребут парочку углей.

Пришедшего на зону с диагнозом педофилии за человека не считали. Над осужденным мужичком измывались, унижали, насиловали, избивали до полусмерти. Сначала он пытался говорить о невиновности, оправдываясь выбитыми ментами признаниями. Потом окончательно сломался и через несколько недель издевательств повесился. Дело того мужичка вел следователь Роман Журавлев. О нем Гриня тоже был наслышан – редкостная падла.

Тогда серийные преступления со схожим почерком, продолжались несколько лет и милиции никак не удавалось выйти на след преступника. Москва сильно давила на регион, требуя немедленных результатов. Ну и чтобы спасти карьеру, Журавлев решил найти козла отпущения. «Если на вас не заведено дело – это не ваша заслуга, это наша недоработка», - любил говаривать следователь, изначально считающий всех виновными. Его не волновало, что случаи нападения продолжались и после суда над «маньяком». Главное - спихнуть дело.

«Мразь поганая, с удовольствием бы завалил», - каждый раз вспоминая Журавлева, с ненавистью мечтал Гриня. Из-за него, на счету зэка оказалась ещё одна невинная душа.

Через три года поймали настоящего убийцу, который дал признательные показания в том числе и по тем эпизодам, за которые осудили невиновного. Правда подтвердилась на следственном эксперименте. Бедолагу посмертно оправдали, но легче никому не стало. Жизнь растоптана, личность полностью уничтожена. Даже если бы дожил до освобождения, ничего хорошего ему не светило. Тихий мужичок был обречен с самого первого дня заключения. У любого, даже «нормально» и один раз отсидевшего, психика нарушена, восприятие исковеркано, не говоря уже о заключенном, над которым измывались с особой жестокостью.

Сегодня Гриня был особенно задумчив и не расположен к разговорам. Он размышлял о превратностях судьбы. Вчера с воли принесли известие о гибели давнего друга Ярого. Поганая смерть. Убили в колодце теплотрассы, где обитают бездомные. Ярый связался с опустившейся бабой-синявкой, а после того, как лучшего друга детства замели на зону, окончательно забухал. После чего поехала крыша и он окончательно потерял себя. Совсем плохо кончил, не по-людски. Будь Гриня на воле, не дал бы товарищу пропасть. Как, однако, судьба повернула.

С Ярым они дружили сколько себя помнит. Жили в соседних подъездах. Родной райончик считался в те времена одним из самых криминализированных – примыкал к вокзалу и, пацанва, обитавшая там, гордо именовала его «Портом». У обоих схожая судьба. Неблагополучные неполные семьи. Отца своего Гриня почти не помнил. Когда ему исполнилось четыре года, батю посадили за кражи и тунеядство, с тех пор он не вернулся – сгинул на зоне. Мать работала санитаркой в больнице, вечерами подрабатывала уборщицей в магазине. От тяжелой неустроенной жизни выпивала, и со злости дубасила нерадивого ребенка. Заниматься воспитанием было некогда, а когда Гришка подрос, то совсем справится не могла, играла бешеная кровь папаши.

У Ярого схожая ситуация, только отца не знал. В их семье росло двое. Если младший брат был спокойным, рассудительным, то Ярый являлся полной противоположностью и оправдывал свою кличку с самого раннего возраста. Матери тоже было не до детей, сутками напролет вкалывала на заводе. Дай бог одеть и накормить пацанов. Так вот они и взрослели, предоставленные сами себе. Годам к шести, Ярый с Гриней уже собирали по подъездам бычки, курили, алкоголь тоже распробовали рано. Иногда водку удавалось стащить из дома, иногда отжать у бича, валяющегося в собственной моче в кустах с недопитой бутылкой. Промышляли мелким воровством, дрались с пацанами из других дворов, отстаивая свою территорию и получая одобрение от старших «серьезных» воров-пересидок.

Когда друзьям стукнуло по тринадцать, произошло событие, навсегда определившее их дальнейшую судьбу. Пацаны обычно проводили все свое время на улице: лазили по заброшенным пустырям, недостроенным зданиям, колодцам. Однажды наткнулись на грязного дряхлого оборванца, скитавшегося возле теплотрассы. От него разило смрадом на несколько метров – до рези в глазах, а раздутая красная рожа не вызывала ничего, кроме отвращения. Гриня с Ярым видели бомжару несколько раз: собирал бутылки, рылся в помойках. Был мирным, никого не трогал, никому не доставлял беспокойства. Гриня уже и не помнил, у кого именно тогда возникла идея убить попрошайку. Без всякой причины, просто так, из любопытства.Захотелось попробовать, как это… убить другого человека.

Он до сих пор ясно помнил, как накинули петлю на шею, сделанную из пояса халата матери, как поочередно наносили удары ножом, как в лихорадочном возбуждении бежали оттуда. Отныне с Ярым были повязаны не только дружбой, но и кровью. И вот теперь, спустя много лет, Ярый закончил жизнь точно также, как этот бомж. Кто бы мог тогда подумать…Неужели за все придется ответить?

– Гриня, - оторвал от воспоминаний Гончаренко другой осужденный, по кличке Сиплый.

– Чего тебе?

– Вот скажи, Митяй утверждает, что каждый человек рождается со способностями. Кто-то может сочинять поэмы, кто-то лабать на фортепьяне. Вот он уродился с талантом преступника, и в какой среде бы рос, какая кошерная семья его не воспитывала, все равно стал бы вором.