Между тем застолье продолжалось. Служанки несли взамен опустевших новые блюда с жареным мясом и пряной кашей, сосуды с медовухой, и к позднему вечеру совсем сбились с ног. Ингвар заметил, что Финнбьёрн и его люди не особо налегают на хмельной мёд и только делают вид, что пьяны, но решил, что они так поступают из обычной осторожности – всё-таки прибыли на остров незваными гостями.

Пиршество закончилось далеко за полночь. Кто-то из хирдманов Ингвара уснул прямо за столом, кто-то имел силы добраться до более удобного для сна места. Уставшие рабыни, засыпая на ходу после тяжёлого дня, потянулись в женский дом. Зато Финнбьёрн и его товарищи дружно отправились в предоставленное им строение.

Ранним утром Милу разбудили крики — в дом ворвался дозорный.

— Пожар! Амбар горит!

Полуодетый Ингвар, проснувшийся раньше Милы, выбежал из дома. Его люди тоже выскочили во двор, с трудом соображая, что происходит. Однако, протрезвев поневоле, они ринулись в ту часть лагеря, где в небо поднимался столб дыма, и уже разгоралось пламя. Оставаться без запасов зерна островитянам никак не улыбалось.

В спальном чулане было ещё темно, зажигать масляную лампу Миле не хотелось. Она оделась и села на скамью, и в этот момент дверь отворилась. Мила удивилась, неужели с огнем удалось справиться так быстро, что Ингвар уже вернулся.

Но это был не Ингвар.

Вошедших было двое. Тот, кто шёл первым, ростом был явно ниже Ингвара. Из-за недостатка света Миле не удалось рассмотреть мужчину. А тот бесцеремонно схватил её за руку и заставил подняться. Другой незваный гость, очень высокого роста, ловко связал ей руки и ноги грубой веревкой, очевидно, это дело было для него привычным. Рот Миле сначала заткнули ладонью, а потом замотали какой-то тряпицей, чтобы она не могла кричать. Сверху на голову набросили накидку с низко опущенным худом, так что Мила толком ничего не видела. Всё произошло очень быстро. Крупный и сильный мужчина взвалил девушку на плечо и куда-то понёс. Тот, что пониже ростом, шёл рядом.

Вскоре Мила поняла, что её несут на корабль. На самом берегу произошла короткая стычка. Похитители что-то тихо сказали дозорному, тот ответил, а потом коротко вскрикнул, послышался звук падающего тела. Рядом зазвучали другие голоса. На берегу оказались и другие товарищи похитителя. Второй дозорный, вероятно, тоже получил удар саксом. Мила услышала, как он застонал и осел на землю.

Корабль уже был готов к отплытию. Ждали только похитителей и их жертву. Милу посадили на палубу и привязали к мачте.

Солнце уже взошло. Мила уже поняла, что ее похитил Финнбьёрн со своими людьми. И сейчас она оказалась на борту «Копья Тора» в качестве пленницы. Но что поразило ее ещё больше, на корме она увидела Хальвдана, который собирался вывести корабль в открытое море, минуя все подводные скалы. Значит, кормчего подкупили. Интересно, какова цена его предательства?

Ингвар и его люди заняты тушением амбара, который, как стало ясно Миле, гости подожгли специально, чтобы отвлечь внимание хозяев и беспрепятственно совершить похищение. Когда отсутствие Милы обнаружат, и Ингвар снарядит погоню, корабль Финнбьёрна будет уже далеко в открытом море.

Через некоторое время Милу отвязали от мачты и велели залезть под небольшой навес, натянутый над частью палубы. Бежать ей было некуда, да и руки у неё остались связанными. Еду и воду ей принес один из людей Финнбьёрна, совсем молоденький юноша. То есть молоденьким он считался бы в двадцать первом веке, в мире викингов парень, которому исполнилось семнадцать, уже давно считался взрослым мужчиной, хоть борода у него еще толком и не росла.

Наконец, Милу почтил своим вниманием сам похититель, которого после гибели отца уже называли не иначе, как Финнбьёрн конунг. Он заявил, что теперь Мила – его пленница, и что сегодня вечером она разделит с ним ложе, а дальнейшая её судьба будет зависеть от её поведения.

Мила в очередной раз удивилась, что она прекрасно понимает язык викингов. Но, тем не менее, говорить на нём она не умела. Поэтому смысл её ответной тирады до новоиспечённого конунга в полном объеме не дошёл, хотя общий посыл он, очевидно, понял.

Стемнело рано. Людям Финнбьёрна пришлось спешно уходить от острова на вёслах, даже когда они поставили мачту и подняли парус, чтобы уйти достаточно далеко, спасаясь от погони. Поэтому — изрядно уставшие — они уже вповалку спали на дощатой палубе между банками. Бодрствовали лишь дозорные, да тот же молоденький викинг, который принёс Миле лепёшку и на ужин, а потом крепкой колючей верёвкой привязал её руку к своей руке и сопроводил ее на корму для отправления естественных потребностей.

Когда Мила вернулась под навес, она поняла, что Финнбьёрн уже здесь, и сейчас он будет её домогаться. Безусловно, как бы она ни сопротивлялась, он всё равно своего добьётся. Тем более, что её руки по-прежнему оставались связанными. Бежать ей было некуда. На корабле находилось ещё не менее тридцати мужчин. Пусть даже и спящих, но готовых вскочить по первому же окрику своего предводителя. Так что удел Милы был предрешён. Какие-либо уговоры были бессмысленными хотя бы потому, что Финнбьёрн был не в состоянии её понять. Пока ещё нелегитимный конунг желал обладать её телом, причём немедленно.