Шрифт:
Красочное замечание Кармен Фариньи даже в большей степени, чем жалкое заявление мэра, прекрасно демонстрирует, откуда берутся эти бездействие и пассивность. Поскольку, как заметила журналистка Slate {282} , если и есть политика, которой напичкали (особенно в форме исторических решений Верховного суда) белое большинство, – это как раз ликвидация сегрегации. Достаточно вспомнить о «Девятке из Литл-Рока» – чернокожих школьниках из Арканзаса, которых расисты у власти при помощи войск Национальной гвардии штата пытались изгнать из школы для белых (было это в 1957 году).
282
L. Moser, «The Upper West Side Is the Latest Battleground for School Integration in New York», Slate, 17 июля 2016 г.
Это была краткая – даже слишком краткая – зарисовка, касающаяся положения меньшинств в Нью-Йорке {283} . Но на деле эта ситуация замаскирована и в каком-то смысле отменена самой культурой отмены: люди предпочитают нападать на реальные или воображаемые символы расизма и превосходства белой расы, а не на их бытовые и бытийные последствия в повседневной жизни.
Например, недавно поплатился Шекспир – как известно, куда более опасная угроза, чем нищета и школьная сегрегация. Так, открытый театр «Делакорт» в Центральном парке, где каждое лето ставят пьесы Барда в рамках программы «Шекспир в Парке» (Shakespeare in the Park), выбрал для постановки «Виндзорских насмешниц». Удивительно? Не спешите. Давайте посмотрим, как было дело. Прежде всего, как вам объяснит The New York Times (если вы сами не додумались), «эта пьеса, действие которой происходит недалеко от Лондона и которая отражает консервативную мораль города, также пропитана опасной ксенофобией» {284} . Если вам трудно уловить связь между Фальстафом и доктором Геббельсом, то «шекспировед при Общественном театре», с которым предусмотрительно проконсультировались журналисты газеты, предлагает вам неоспоримое доказательство: «[Пьеса] о нетерпимости к другим, и она просто мерзкая».
283
Один американский читатель, ознакомившись с этим текстом на сайте Philosophie Magazine, написал следующее критическое замечание: «Я согласен, что статую Джефферсона не следовало сносить. Но все же попросту несправедливо обвинять тех, кто это сделал, в дешевом морализаторстве и попытках набрать очки добродетели, в то время как условия жизни чернокожих становятся все хуже и хуже. Город захлестывают проблемы, школы разделены по уровню дохода районов и, следовательно, по расе учащихся. Но ведется постоянная работа – школы пытаются обновить и оживить, привлекают новых директоров, крупные лицеи делят на более мелкие и т. д. Такие группы иммигрантов, как китайцы, которым не приходится бороться с внутренним наследием рабства, благоденствуют в этих школах, которые, к слову, кормят более миллиона учащихся в день (это крупнейшая программа бесплатного питания в мире). У Городского университета много проблем, но это самый эффективный в стране двигатель экономических возможностей, причем он обслуживает почти исключительно меньшинства».
284
A. Soloski, «Hot Vax Summer? Falstaff and Shakespeare in Park Are Ready», The New York Times, 6 июля 2021 г.
Однако еще одна «шекспироведка», также сотрудничающая с театром, отметила, что у пьесы все же есть некоторый потенциал. Так что ей можно дать шанс. Да, но как тогда ее поставить? Режиссер отправился к драматургу Джослин Био, родившейся в семье выходцев из Ганы, чтобы она адаптировала пьесу – так сказать, поспособствовала ее «исправлению». Как она рассказала на первой репетиции, во время учебы в театральном институте преподаватель посмотрел на ее внешность, послушал ее акцент и решил, что Шекспир не для нее:
«Мне сказали, что вся моя “чернокожесть”, “африканскость”, “ньюйоркскость” никоим образом не имеет отношения к Шекспиру».
И поэтому, как она призналась со слезами во время видеозвонка перед сотней зрителей, возможность «вложить всю себя, все свое в то, к чему я, как мне говорили, не имею никакого отношения» стала для нее «чем-то невероятным».
Налицо трагический зеркальный эффект расизма. Поскольку какой-то преподаватель-расист сказал Джослин, что Шекспир не для нее, ее отношения с Шекспиром так и будут формироваться под влиянием этой обиды: вместо того чтобы обрести собственное, личное отношение к Шекспиру, то есть вместо того чтобы читать его, отделяя гениального драматурга эпохи Возрождения от недостойного использования его имени каким-то безвестным расистом пятьсот лет спустя, и, следовательно, вместо того чтобы читать его, стараясь понять великого поэта, жившего в мире, совершенно отличном от ее собственного, она читает его через призму этого отвержения. Ее отогнали от Шекспира, и, значит, ей нужно вложить в него всю себя и все свое, вычеркнув все, чего она не понимает, – то есть все, что делает Шекспира Шекспиром. И потому она гордится, что заменила «непонятные шутки» на остроты «с упоминаниями пальмового вина, джолофа и кокоямса», которые, как охотно поясняет The New York Times, могли бы понять и «ее ганская тетушка, живущая в Гарлеме», и «сенегальская парикмахерша, заплетающая ей косы каждую неделю» {285} . И вот Шекспир спасен, как гласит вердикт «шекспироведа». «Это была уродливая пьеса, – заявил он журналистам газеты, – и ее сумели сделать красивой». И The New York Times разражается восторженной похвалой: «Комедия о нетерпимости стала праздником многообразия».
285
Там же.
Каков же был результат этого торжества Добра над Злом?
Вот что писал мне мой нью-йоркский друг, не пропускавший ни одной постановки «Шекспира в Парке»:
«Что примечательно, актеры в спектакле играли с большим подъемом, и их настроение было заразительным. Но восхитительная пьеса Шекспира была сведена к простому фарсу и много потеряла при адаптации. Джослин Био – чтобы, по ее словам, сделать Шекспира доступным для афроамериканской публики – переписала пьесу, изобразив в ней западноафриканскую диаспору Гарлема. Ради комического эффекта отличные актеры и актрисы окарикатурили акцент, мимику, жесты и характерные словечки Западной Африки. ‹…› Чернокожие составляли едва ли десятую часть зрителей, хотя парк совсем рядом с Гарлемом, театр провел просто огненную кампанию по привлечению чернокожих зрителей, а спектакль был бесплатным. В результате создавалось впечатление, что мы на каком-то псевдонегритянском шоу из прошлого века и это белые актеры с перемазанными ваксой лицами пародируют афроамериканскую культуру, чтобы насмешить белую публику. И вот вершина этого “вокизма” – ведь замечательные актеры этого фарса могли бы подарить нам великолепную постановку “Виндзорских насмешниц”, самую малость скорректировав пьесу, чтобы перенести действие в Гарлем. Такое ощущение, что драматург и режиссер Сахим Али недостаточно уверены в своих чернокожих актерах, чтобы позволить им играть настоящего Шекспира. Печальное зрелище!»
В последнее время к этой зацикленности на символах, никак не влияющей на реальную жизнь меньшинств, добавилась (можно подумать, люди состязаются друг с другом в безумии и нелепости) борьба с тем, что по ту сторону Атлантики называют колоризмом: теперь, наоборот, современные прогрессисты одержимы равной и безупречно пропорциональной представленностью всего разнообразия цветов кожи.
Какой неожиданный и трагический поворот: расистскую одержимость белых элит теперь подхватили потомки их первых жертв. Яд поразил не только тела, не только души, он завладел и умами. Как и при любой другой борьбе, вместо того чтобы выдвинуть собственную политическую программу, люди выстраивают ее исключительно на противостоянии со своим врагом и, следовательно, неизбежно перенимают его видение мира, просто зеркально перевернутое: так антирасизм, ставший продуктом расизма, выработал расистский взгляд на человечество. Примером такого неосознанного подражания всему, что следовало бы ненавидеть, могут послужить недавние обвинения, выдвинутые интернет-пользователями против белой знаменитости Ланы Дель Рей {286} : якобы обложка ее последнего на то время альбома – фото подруг – недостаточно «расово многообразна». Но за знаменитостями из меньшинств тоже следят очень пристально: так, Лин-Мануэль Миранда, автор бродвейского мюзикла «Гамильтон», имевшего огромный успех, был вынужден публично раскритиковать собственный же спектакль «На высотах», изображающий повседневную жизнь в нью-йоркском испаноязычном квартале Вашингтон-Хайтс, поскольку из ультралевого угла прозвучали обвинения (впрочем, единичные), что он не пригласил на главные роли латиноамериканцев с действительно черной кожей. Нет, чернокожий персонаж, один из центральных, в мюзикле имеется, но он не латиноамериканец! А самые темнокожие актеры входят в состав кордебалета, а не в звездный состав! Вот что пишет Миранда у себя в твиттере, пересыпая пост «вокистским» новоязом:
286
G. Gilcrease, «Lana Del Rey on Album Cover Diversity Controversy: “My Best Friends Are Rappers”», PopSugar, 11 января 2021 г.
«Я начал писать “На высотах”, потому что не чувствовал себя видимым. И все, чего я хотел на протяжении последних двадцати лет, – чтобы мы ВСЕ почувствовали себя видимыми. Я понимаю, что без достаточной представленности афролатиноамериканцев с темной кожей кажется, что произведение эксплуатирует специфичность сообщества, которое мы так хотели изобразить с гордостью и радостью. В отзывах я слышу боль и разочарование, связанные с колоризмом, и понимаю, что люди все еще не чувствуют себя видимыми. Мы попытались представить это мозаичное сообщество, и у нас не получилось. Мне действительно очень жаль. Обратная связь помогает мне двигаться вперед (обратите внимание на пуританский мотив искупления! – П. В.), благодарю вас за отзывы и остаюсь на связи. Обещаю в будущих проектах исправиться и посвящаю все свое время обучению и развитию, через которое нам всем следует пройти, чтобы научиться должным образом ценить наше разнообразное и динамичное сообщество».
В столь же блестящем, сколь и резком открытом письме {287} Карла Корнехо Вильявисенсио, автор книги «Американцы без документов» (Undocumented Americans) и дочь уроженцев Эквадора, росшая в Бруклине, а затем в Куинсе, прямо говорит о «раке колоризма в латиноамериканских сообществах США»:
«Латиноамериканец – это не раса, вы можете быть латиноамериканцем и принадлежать к какому угодно народу. ‹…› В моем районе все выглядели по-разному, но у нас были общие враги: арендодатели, ICE [27] , копы, отключения электричества, Джулиани – тогдашний мэр Нью-Йорка, новые соседи – белая молодежь, – из-за которых цены на съем жилья лезли вверх. Я чувствую это родство с остальными испаноязычными, с иммигрантами, с чернокожими, с азиатами, потому что мы жили рядом. Летом мы пили из одной колонки. Мы нуждались друг в друге, чтобы сделать нашу жизнь достойной. Мы должны были вместе защищать молодые деревца в тех уголках леса, куда не проникает солнце, – ведь они, как правило, не видны тем, кто просто проходит мимо. Думаю, что наша цель – оставаться сильными и уверенными, выживать самим и помогать выжить другим. А главное – делиться теплом и силой с теми, кто сам еще не дотягивается до солнца».
287
K. Cornejo Villavicencio, «The Spectacle of Latinx Colorism», The New York Times, 30 июля 2021 г.
27
Иммиграционная и таможенная полиция США. – Прим. авт.