И вот уже картинка «фильма» сменилась. В сгущающихся сумерках Ярослав приблизился к барской усадьбе и в нерешительности остановился на пороге. Дорогу ему преградил весьма грозного вида мужик, с окладистой бородой, в сапогах и жилетке. В руках он сжимал сложенную вдвое плеть.

— Вечер добрый, Никифор Степанович! — с почтением поклонился Ярослав, переминаясь с ноги на ногу.

Он был бос и не решался войти в богатый дом.

— Тебе чего здесь? — весьма грубо поинтересовался мужик.

— Ах, Никифор… — вдруг раздался позади него мелодичный голос. — Пропусти, это ко мне…

И на пороге показалась сама Дарья Сергеевна. Вопреки обыкновению, её роскошные рыжие волосы не были собраны в причёску, а волнами сбегали по плечам. Даже в простом домашнем наряде она выглядела весьма соблазнительно — свободный ворот платья с одной стороны слегка сполз, обнажив атласную округлость плеча. Взглянув на неё, Ярослав замер и судорожно сглотнул. Парень сразу позабыл о своих босых ногах, а заодно и о том, что ожидало его наутро. Он видел перед собой лишь молодую красавицу, которая его буквально околдовала и которая — о боги! — позволила ему провести с ней ночь.

Никифор почтительно поклонился и посторонился, давая барыне дорогу. На его лице застыло выражение крайнего удивления — мол, какие могут быть дела у госпожи с этим чумазым? — но не подал виду и пропустил Ярослава. Барыне лучше знать, на то она и барыня.

Кроме того, приказчик, конечно, знал о забавах Дарьи Сергеевны, до которых та была большой охотницей. Ему приходилось ликвидировать последствия подобных игрищ, ведь они нередко заканчивались гибелью крестьян — молодых парней и девушек. Только кого это волновало? На то и крепостные — имущество барыни, и она вольна распоряжаться их жизнью по своему усмотрению.

Правда, иногда в душе Никифора шевелился червячок жалости к несчастным, уж больно хороши и свежи были девушки, отправляемые барыней на смерть. Та страсть как не любила юных соперниц её красоте — вот и выдумывала разные потехи, чтобы и самой поразвлечься, и от подросших прелестниц избавиться. Благо детей в крестьянских семьях рождалось много, так что недостаток рабочей силы ей не грозил. А среди девушек в относительной безопасности оказывались те, кто появлялся на свет страшненькими и убогонькими — хотя они и не были застрахованы от барского гнева и наказаний, всё же у них имелся шанс выжить.

И с парнями тоже выходили разные оказии. Но к ним барыня, понятное дело, относилась более благосклонно — всё же мужики, землю пашут, и справляться с тяжёлыми работами им сподручнее. Но тех, кого она звала провести с ней ночь, ждала тяжкая участь. Отказывать себе в удовольствиях с пригожими здоровыми парнями ей не хотелось, но и оставлять их в живых как свидетелей её грехов тоже было не с руки. Опять же душа просила развлечений. А казнь ведь тоже развлечение. Крепостных можно согнать и заставить смотреть, как наказывают тех, кто, якобы, ослушался барской воли. Тут двойная польза — и самой нескучно, и напуганные крестьяне станут тише воды, ниже травы, а всякие глупости насчёт того, чтобы ослушаться или, не ровён час, бунтовать, выбросят из головы.

Так думал Никифор, глядя вслед Ярославу. Неужто барыня избрала себе нового полюбовника? А что, с неё станется… Только этого совсем уж жаль — больно парень ладный и проворный, работник отличный, да и характером незлобливый. А ещё грамоте где-то выучился и иногда даже помогал Никифору документ какой прочесть или составить — сам-то Никифор не слишком силён был в этих делах, так что Ярослав оказался ему кстати.

Хотя, надо сказать, нечего крепостных грамотой развращать — их дело землю пахать да барыне угождать. А то грамоты эти завести могут ох как далеко… Но Ярослав не такой — смирный он, добрый, завсегда готов помочь. И взгляд почтительный и ясный. Никифор иногда тайком давал ему почитать барские книжки, так тот уж и не знал, как благодарить. А приказчик хотя и грубоват бывал с Ярославом, в глубине души этому парню симпатизировал. Жаль, если его постигнет та же участь, что и остальных, кто барыниного тела коснулся. Э-хе-хе, дела грешные…

— Следуй за мной, Ярославушка… — обернувшись, вкрадчиво проговорила Дарья Сергеевна. — Не передумал ты, ясный сокол?

И усмехнулась, заранее догадываясь о его ответе.

— Не передумал, барыня… — хриплым голосом откликнулся сгорающий от страсти Ярослав.

— Ну, воля твоя… — лукаво улыбнулась она. — Что ты всё «барыня» да «барыня»… На сегодняшнюю ночь я — твоя Дашенька…

Эти слова послужили парню, который уже еле сдерживался, сигналом к действию.

— Дашенька… — не помня себя, бросился к ней он, заключая в горячие объятия. — Краса моя ненаглядная…

И принялся осыпать её лицо страстными поцелуями. Они остановились возле лестницы, ведущей на второй этаж.

— Подожди… — засмеялась барыня, недобро сверкнув глазами и пытаясь увернуться. — Вот дойдём до моей опочивальни, тогда и можно…

Ярослав, легко подхватив её на руки, побежал со своей драгоценной ношей наверх через две ступеньки.

— Так скорее будет… — прошептал он, ухитрившись по пути завладеть её губами. — Куда нам?

Барыня молча указала глазами на дверь своей опочивальни, и парень вбежал в просторную комнату.