Ника накрыла нос ладонями и чихнула:

— Твоя правда, Хенни. Так и поступим.

— Кошель всё одно мне отдадите.

— Гуго ещё не ушёл? — спросила Ника.

Служанка прислушалась:

— Тут. Дверь правит в кладовой. Позвать?

Ника встала:

— Не нужно, сама схожу.

Просить его изготовить простенькое клеймо было не совсем удобно, но иного выхода она не видела.

Следующий день обещал быть более насыщенным, чем предыдущий.

Ника не ожидала, что к дому госпожи Матфейсен придется идти на другой конец Зволле. Причём не напрямую через центр, а по кругу.

Они с Хенни вышли к главным въездным воротам, больше похожим на высокий узкий замок из красного камня с островерхими башенками и направились вдоль оборонительной стены, опоясывавшей город по периметру.

Ориентируясь на башню, Ника быстро сообразила, что они идут по кругу.

— Могли срезать половину пути, — заметила она недовольно, рассматривая редких прохожих, спешивших к открывшемуся взору каналу.

— Вы сами просили не водить вас по переулкам, — ответила Хенни без тени сожаления. — К тому же на обратном пути куплю свежую рыбу. Понедельник тем и примечателен, что цены после воскресной торговли вдвое ниже.

Она кивнула в сторону стихийного рыбного рынка у причала с немногочисленными покупателями. Как и следовало ожидать, торговля шла вяло.

Служанка поправила в корзине сбившуюся салфетку на пироге с рыбной начинкой, который Ника бесцеремонно забрала ещё до того, как Хенни начала собирать еду в дорогу для госпожи Маргрит.

Путешественницы миновали ещё одни городские ворота и свернули на довольно широкую улицу.

В этой части города, именуемой окраиной, находились преимущественно двухэтажные дома. За аккуратным частоколом заграждений просматривались большие приусадебные участки с цветами, лекарственными растениями, зеленью и овощами на продажу. Слышалось пение петухов, кудахтанье кур, блеяние коз и овец.

Несмотря на близость оборонительной стены, казалось, что здесь больше света и простора, что солнце в этой части города светит ярче, небо выше, воздух слаще.

Дом госпожи Матфейсен заметно выделялся среди себе подобных свежеокрашенным белоснежным фасадом, колоколообразным фронтоном и терракотовой черепичной крышей. Крошечный ухоженный палисадник, три ступени неширокой каменной лестницы и половинчатая дверь, выкрашенная в зелёный цвет.

Если бы у Ники был фотоаппарат, она бы обязательно послала снимок дома как образцово-показательного в издание какого-нибудь историко-краеведческого иллюстрированного журнала, рассказывающего о жизни в провинции.

И дверной молоток в виде тонкой кисти женской руки с яблоком в пальцах выглядел интригующе.

Тук-тук, тук-тук…

Ника увлеклась, стукнув не раз и не два. Стучала, пока её не одёрнула Хенни.

— Ей богу, стучите как дитя неразумное, — проворчала она.

Дверь им открыла женщина средних лет. Наспех вытирая полотенцем мокрые руки, улыбнулась как старым знакомым и спросила:

— Вас послали забрать тюльпаны? Заходите, — распахнула дверь шире.

Ника безошибочно определила в ней хозяйку дома госпожу Матфейсен.

Алан походил на мать как две капли воды. Разве что была ниже ростом и полнее его. Смотреть на неё было также приятно, как и на её сына.

Голубоглазая, светловолосая, с тонкими чертами лица, горделивой осанкой и негромким голосом, она вела себя приветливо и сдержанно. Одета была аккуратно, как того требовало её нынешнее положение.

Поддавшись первому впечатлению, Ника пожалела её: не от хорошей жизни женщина взялась за выращивание и продажу цветов.

Пользуясь гостеприимством хозяйки, девушка шагнула в залитый утренним светом небольшой коридор:

— Мы пришли к вам по рекомендации выбрать и купить цветы.

Госпожа Матфейсен пригласила войти и указала на открытую дверь в конце коридора:

— Пройдёмте туда.

Ника не ожидала, что увидит обогреваемую печью теплицу, занявшую весь внутренний двор, мало отличавшуюся от тех строений, которые видела по телевизору в новостных программах.

Отличие всё же было в её высоте и небольших квадратах толстого стекла в широких оконных рамах. Картину дополняли множество кадок с высокими растениями, большие и маленькие вазоны, плетёные корзины с корой, мхом и сухой хвоей, ящики с перегноем, чисто выметенный уложенный булыжником пол. В теплице соблюдали порядок и поддерживали чистоту.