— Гренки обжарить в масле с чесноком? — уточнила Хенни, сглатывая слюну.

— Без чеснока, — ответила Ника.

Заметив, что в кухню вошла госпожа Маргрит, Хенни испуганно заозиралась:

— Вы же пришли без…

— Без него, — подтвердила женщина, с ходу поняв, о ком идёт речь.

Молча повязала передник поверх своего чёрного кружевного, надела нарукавники и стала к разделочному столу.

— Жакуя в клетке закрыли? Не улетит? — спросила Ника, становясь рядом с госпожой Маргрит, принимаясь за работу.

— Закрыла и клетку, и окно, — улыбнулась мама, тронутая заботой дочери. Светилась от счастья, искренне радуясь возвращению блудного питомца. — Новых слов нахватался, негодник. Сквернословит. Пока купался, обругал меня несчётное количество раз. Съел всё, что дала.

— Изголодался, бедолага, — усмехнулась Ника. — Отощал на вольных хлебах.

Женщина не ответила.

— Как справляется Ван дер Меер? — спросила девушка, ставя на стул корзину с яйцами. Позвала Тёклу: — Пожалуйста, перемой все яйца.

— Справляется, — ответила госпожа Маргрит, выбирая нож.

Ника так и не придумала, как помирить её с господином губернатором. Тот покинул кофейню вместе с компанией, в которой провёл не один час.

«Не в последний раз пришёл», — успокоила девушка свою совесть.

— О чём ты разговаривала с Ван дер Ваалом? — спросила мама, не отвлекаясь от нарезания колбасы и сыра.

— Об искусстве, — отмахнулась Ника. Оказывается, только слепой не заметил её беседы с нуворишем.

— Ему понравились твои картины?

— Он от них в полном восторге, — не сдержала едкий смешок.

— Он ничего не говорил о моём доме? — спросила госпожа Маргрит, засматриваясь на улыбавшуюся дочь.

— Не говорил.

— Богатый. Молодой. Вдовец, — будто разговаривала с собой.

— Ваш ровесник или немного старше, — глянула Ника на задумчиво смотревшую на неё женщину.

— Его старший сын на три года моложе Якоба, — госпожа Маргрит погрустнела, поджала губы.

Девушка промолчала — ей нет дела до сына нувориша, как и до него самого.

— И отец заботливый, — тихо проговорила мама. — Ты заметила?

— Угу, — не слушала её Ника, думая, что ещё можно придумать в качестве закуски к пиву. Бутерброды с сельдью, натёртым сыром и оливкой?

— Приятный мужчина во всех отношениях, — подытожила госпожа Маргрит, косясь на дочь.

— Приятный, — машинально повторила девушка.

Торопливо нарезая хлеб для гренок, распорядилась:

— Тёкла, готовь две сковороды.

— Хозяйка, мы закончили, — послышался голос Хенни; закрылась дверь в кухню. — Уж и не знаю, что это значит, но доложу вам, что я не досчиталась четырёх ложек, одного блюдца, двух салфеток и пивной кружки, — служанка появилась в зоне видимости со следовавшей за ней Тёклой.

«С кружкой понятно», — Ника посмотрела на Ван дер Меера. Как выяснилось позже, он пообещал подарить кружку подвыпившему дебоширу, не понявшему условия розыгрыша, только бы тот не устроил скандал и не испортил торжество. А вот остальное...

— Салфетки?.. Ложки? — в один голос переспросили Ника и госпожа Маргрит, а Ван дер Меер коротко вздохнул.

Хенни утвердительно кивнула:

— Блюдце от красивой чашки, — сделала движение пальцами, показывая, что речь идёт о чайной паре с прямоугольным блюдцем с оттиском сухих растений. — Саму чашку не взяли. Видно, не смогли незаметно унести, чтоб их… Блюдце красивое, — вздохнула с огорчением.

— Дети? — предположила Ника. — Случайно взяли.

Госпожа Маргрит иронично вскинула брови:

— Все дети приходили с родителями. Я бы заметила, если бы мой ребёнок невзначай прихватил чужую вещь.

Девушка не знала, что ответить. Неожиданная пропажа привела в недоумение. Если воровство станет регулярным, то в короткий срок от посуды останется пшик.

— Следует подумать, что можно сделать, — мама смотрела то на дочь, то на её компаньона. — Вас тоже это касается — думайте.

— Гуго ушёл? — спросила Ника. Думать сейчас о кражах она была не в состоянии.

— Ушёл, госпожа Руз, — Хенни не спускала глаз с монет на столе. — Я отдала ему ведро с отходами, как вы велели.