Наконец, сломленная этими мыслями, я упала на кровать и заплакала.

В дверь позвонили. Я догадывалась, что это Алька, но я не хотела сейчас ее видеть. Поэтому забаррикадировала дверь в свою комнату стулом и села на полу, вытирая рукавами и руками растекшиеся по щекам слезы.

– Саш! – позвала из коридора Монтана. – Саш! Пусти! Пусти, я прошу! Саш! – и она забарабанила в дверь кулаком.

Я не ответила, продолжая всхлипывать и пытаться сдержать непослушные слезы.

– Саша! Саш! Сашка! – доносились из-за двери позывные, но я молча ревела, не зная, что мне дальше делать.

Повеситься? Из окна выпрыгнуть? Я еще не окончательно сошла с ума. Да и чего я этим добьюсь? Пустить Альку? Зачем? Чтобы слушать ее утешения и рассказы о ее бесконечных разрывах с парнями? Нет-нет, только не это.

Монтана перестала стучать и спросила у моей мамы, что случилось.

– Андрей сказал, что не будет с ней ходить, – ответила та с кухни и снова загремела кастрюлями.

– Вот я так и знала! Вот поэтому он мне никогда не нравился! – возмутилась Алька за дверью. – Саш! Не реви, с ним разберутся. У меня уже сто раз так было: или я брошу, или меня бросят. Я же не реву. Пусти, Саш! Я с целой компанией пацанов дружу. И тебя познакомлю. Хочешь? Они с ним разберутся. Кент разберется. Он сейчас временно главный. Он скажет – все сразу окей будет. Надо этого тормоза проучить.

– Уйди, Алька, отстань, – выдавила я, наконец.

– Ладно, Саш, сейчас уйду. Я прям к Кенту пойду. Или к Алику. Или к Берту. Короче, все будет хорошо. Только не реви!

Монтана, наконец, ушла, а я отворила дверь на балкон и перегнулась через перила. Холодный сентябрьский ветер дал мне силу, которой мне не хватало. Высота подо мной заставила отпрянуть и напомнила мне о необходимости уцепиться за жизнь – то единственное, ради чего можно выбраться из любой бездны.

– Я не реву, – прошептала я сама себе. – Я не реву.

На следующий день в классе я больше старалась молчать. И на Черепа и Кобру (оба – друзья Сабира) старалась не смотреть.

Я запретила себе думать о произошедшем и плакать, пока не разберусь во всем, тем более при них. Я должна была понять причину. Я должна была понять, что в расставании с Андреем нет моей вины. Возможно, еще удастся что-то наладить, поговорить и прояснить недопонимание.

В нашем классе еще многие не освоились после переформирования. Ребята в основном кучковались с бывшими одноклассниками. Из нашего бывшего класса – так уж получилось – кроме меня, были только двое – Кобра и Череп.

Черепа звали Костей, он был невысокий и худой как скелет, за что и получил свое прозвище. Вдобавок ему нашла охота бриться налысо, отчего впечатление болезненной худобы становилось еще сильнее. Пытаясь хоть как-то набрать вес, ел он много, но не в коня был корм, это не помогало. Не спасала ни кожаная куртка-косуха, ни клепаные кожаные браслеты на худых запястьях, ни тяжелые черные берцы на ногах – по шкале крутости все равно значение оставалось в районе нуля.

Кобра, в отличие от Черепа, был плотным белесым здоровяком, ростом повыше, одет попроще, в миру звался Сергеем и фанател от западных боевиков, смотреть которые ходил по вечерам в видеосалон. Для пущего сходства с киношными героями он даже обзавелся очками-авиаторами, которые на нем смотрелись как на корове седло, но он был уверен, что крут до невозможности, и переубеждать в этом его никому не хотелось, потому что бил он без разговоров сразу в лоб обидчику.

Как ни странно, оба учились неплохо, поскольку у обоих родители – простые работяги – строго следили за успеваемостью отпрысков и надеялись, что их намерение стать царем горы – это юношеская блажь.

Во время занятий я пару раз ловила на себе взгляд Черепа. В нем читалась издевка и даже какое-то злорадство, причину которого я не понимала, но именно сейчас не хотела ее выяснять, посчитав, что наши отношения с Андреем – не его дело и он может думать все, что хочет, мне плевать.

После второго модуля я встретила в школьном коридоре Монтану. Та с ходу приступила к делу, даже не спрашивая моего согласия:

– Сегодня без всяких отпирательств ты идешь со мной к Берту и Алику знакомиться, я им уже все рассказала. После уроков зайду, чтобы была готова.

– Альк, ты идешь? – позвали ее девчонки.

– Все, пока, – и Монтана убежала к своим одноклассницам.

Я не восприняла ее намерения всерьез. С какой стати кому-то разбираться за незнакомую девчонку с таким же незнакомым парнем? Тем более даже неизвестно, что произошло. Каким образом они могут с ним разобраться? Напугать? Побить? Что потребуется при этом от меня, я вообще не понимала. Не за красивые же глаза такие вещи делаются. Да и зачем вообще кому-то с Андреем разбираться? Это же наши личные отношения.