Шрифт:
– Тебя не отдам. Ты ему никогда не был нужен, впрочем, как и я...
Руками её матери, я был снова упакован в целлофан, убран с глаз долой и забыт на долгое время. Сколько с той поры прошло – месяцы, годы? – я не знаю. Время для меня перестало течь, а я словно попал в «никуда» и уже даже не слышал её голоса.
Наступила пустота ненужности: иногда мне отчаянно хотелось, чтобы меня выбросили, и пусть бы я сгнил, валяясь на свалке – но все же я находил в себе силы прогнать отчаянье, в надежде, что однажды все-таки понадоблюсь ей... Понадоблюсь ей!
…Из забытья меня вырвал хруст целлофана. Он с громким треском ликовал: «Свет! Нас вынули на свет!». А я, всё ещё плохо соображая, пытался понять, что происходит.
– Вот! Нашла! Хватит ему валяться. Распусти и свяжи девочке платье или костюмчик. Ты же у меня мастерица!
– Жалко, мам. Он всё ещё такой красивый и ...мягкий, - она прижала меня в своей щеке, вздохнула, и я чуть не сомлел в её руках.
– Вот и осчастливь крестницу, детка.
Меня распускали, сматывая в огромные рыхлые клубки, отпаривали на водяной бане, сушили и снова перематывали. Я радовался и грустил одновременно. Я не хотел! Не хотел расставаться с ней!
Но вот уже пушистым клубком я снова кручусь у ее ног. Её ласковые пальцы скользят по моей нити, творя очередное чудо, а я, уменьшающимся с каждым днем клубком, ни за что не желающим с ней расставаться, тем не менее, стремительно бегу в противоположную от неё сторону…
И бужу, бужу души своих спящих братьев, и учу, учу их любить ту, кого им нужно будет собой согревать.
А сам я хочу остаться. Пусть маленьким, уже никому не нужным клубочком! Пусть на дне корзинки для рукоделия, но только здесь – рядом с ней.
Уф! Закончила. Да и я не такой уж маленький! Может, сгожусь ещё?
…Маленькая девочка надевает на себя самые красивые в её жизни свитер, шапочку, гетры, варежки – и счастливо смеётся, кружась по комнате. Обнимает шею той, что творит чудеса, а я прощаюсь с моими гордыми братьями. Я спокоен за них – ведь они уже любят друг друга: эта девчушка и мои братцы. Сейчас они уйдут от меня, а мне снова нужно будет набраться терпения и ждать.
Но её ладонь опускается на меня, и гладит:
– Хорошо, что ты такой большой. Я так надеялась, что хоть что-то от тебя достанется и мне.
...Она снова вяжет. Уже не спеша и без суеты. Теперь я – носок. Да, пока – один, но она уже надела меня себе на ногу и вяжет мне пару. И тихо поет.
А я счастлив, потому что знаю: теперь я с ней до самого конца, и до самой последней своей ворсинки я буду согревать ее и заботится о ней...
Плач крыльев
01- Айса
"И плачем крыльев вспоротое небо. И выжженные души яростью сердец…" – пел менестрель. За высоким столом восседал Хэлтор – Правитель Северных Земель. Он был все еще красив и не стар, но преждевременно поседевшие пряди, некогда темных волос, словно пепел лет легли на его плечи. Он сидел, подперев щеку рукой, и смотрел на поющего скальда, а его взгляд тяжелел от не прошенных на этот пир мыслей. Парень пел о драконах: великих, и ужасных – олицетворении зла. Их стало так много во владениях Правителя. На земле, опустошенной войной, и пришедшей вслед за ней чумой. Драконы… Никто так и не понял, когда и откуда они появились. Гонцы приносили ежедневно страшные вести о новых и новых монстрах, кружащих над селениями и внушающих страх. Страх нужно победить и Правитель решил уничтожить драконов. Уже завтра затрубят рога глашатаев, оповещая начало похода. Лучшие бойцы Северных Земель раскрасят лица в цвета войны и уйдут от своих семей, чтобы изгнать или убить внушающие ужас тени, закрывающие небо от солнца.
Рядом с Правителем, в нарушение этикета, сидела девочка. Ее пушистые, как венчик одуванчика волосы сегодня впервые заплели в косы и уложили в высокую прическу, напоминающую корону. Ей, единственной наследнице правителя, было разрешено присутствовать на пиру в честь Уходящих–на–Смерть. На ее месте должна была сидеть мать, но жизнь той, что родила Айсу, оборвалась, положив начало ненависти к драконам – испепеляющей душу Правителя. А девочку, ерзающую на высоком стуле, звали Айса. Снежная. Она и была похожа на первый снег, с его трогательной нежностью и принимаемый, как благодать, сошедшую на землю, измученную осенней хлябью. Девочка, одетая в праздничный наряд, изо всех сил старалась сохранять величие, рядом с суровыми воинами, сидящими за столами, уставленными блюдами со снедью и кубками с элем. Малышке так сейчас хотелось пересесть на колени отца, чтобы видеть гораздо больше. А еще ей хотелось спрыгнуть с постамента, на котором стоял стол и подбежать к певцу. Присесть рядом с ним на теплом полу у пылающего камина... и попросить его спеть балладу о любви ее отца и матери. Однажды ей удалось сбежать от задремавшей няньки и пробраться на пир. Айса забралась под стол, чтобы послушать как поет скальд. Вот тогда и услышала она историю любви, ставшую уже легендой. Не дослушала только – уснула. Там же под столом. Айса вздохнула и, забыв о "величии", положила голову на скрещенные на столе руки.
– Устала? – рука отца коснулась ее спины и погладила с нежностью.
– Нет, – замотала она головой и выпрямилась.
– Молодец, Айса. Ты будущая королева, а королеву никто не должен видеть уставшей, несдержанной или неопрятной. Королева должна светить ровным светом, как солнце. Всегда изящно–вдохновенна и нежна. Крики, вопли, слезы, громкий смех – удел других женщин. Королева, должна быть справедлива и честна, любяща и заботлива, как мать. Мать всем своим подданным. Только так!
– Хорошо, отец. Я буду стараться, – Айса кивнула. В этот момент музыканты взяли инструменты в руки и зазвучали мерные удары барабанов. Бум! Бум!
– Сейчас? Танец воинов? Мне можно? – она тревожно и просительно взглянула на отца.
– Я же тебе только что сказал, что ты – не просто девочка. Ты – будущая королева и поэтому имеешь право, – он протянул руку и кивнул в сторону центра зала, туда куда уже сходились воины и, вскинув руки на плечи друг друга, образовывали круг. Король и будущая королева вошли в него. Доведя дочь до центра круга, правитель остановился и, обхватив девочку за талию, поднял над головой и повернулся, дав всем увидеть дочь. Потом опустил ее на пол и опустился на одно колено.