Шрифт:
– А… Давай.
Соло для судьбы в сопровождении вечности
Здесь и сейчас. Вика.
Светофор мигнул желтым и поднял красную карточку. Вика откинула голову на подголовник, собираясь вздремнуть по дороге, но вдруг выровнялась в кресле и нажала кнопку стеклоподъемника, опуская стекло. Высунула голову, не спеша повернула её, разглядывая граффити на заборе под разными ракурсами, и повернулась ко мне.
– Смотри! А они все совершенствуются, - удивленно проговорила и дотронулась до лежащей на ручке скорости моей ладони, привлекая внимание к рисунку на стене. – Жаль, что предыдущую картинку закрасили. Стены им, что ли мало? Предыдущая мне так нравилась! Мужчина… Знаешь, как он улыбался! Так, словно встретил очень важного для него человека. И дождался. И его нарисовали за миг до последнего шага. Это было гениально. Настолько, что я себе даже историю его любви придумала.
– Ты же прошлый раз говорила, что ему кто-то стер улыбку, - мельком оглядываясь на ошеломивший мою подругу «шедевр» и переключился с нейтралки на первую, плавно отпуская сцепление.
– Было такое. Да, правда, было. Позавчера дождь шел. Наверное, из-за дождя. А вот вчера мне показалось, что она стала еще шире. И увереннее что ли. Я еще подумала, что ему осталось сделать последний шаг. А теперь? Посмотри, - она снова тронула его. Теперь положив руку на моё колено, слегка его сжимая.
– Другой раз. Зеленый.
– Вот же… Ну, пожалуйста, посмотри.
– Хорошо. Сделаю кружок, а ты расскажи…
– Что? Что расскажи…
– Ты сказала: «Я придумала историю». Расскажи.
– Потом, - буркнула недовольно девушка и демонстративно начала рыться в сумке… Я свернул на круговое и Вика расплылась в улыбке, отбросила сумку на заднее сидение и вдохнув побольше воздуха, кивнула. – Хорошо. Сейчас еще раз посмотрю на нее и расскажу…
Последняя. Бэта Невер. Видимо сейчас.
«А Бэта Невер вернулась домой в состоянии ожидания чуда. В командировке неожиданно для себя она влюбилась. Она была очарована. Совпало всё: голос, гуляющий эхом по ее душе; блеск прищуренных глаз, купающих ее в ласке и желании; руки, которые так уверенно стали опорой и защитой. Ощущение взаимности, шальная радость, желание бежать по траве босиком – всё это было настолько чуждым, не пережитым ею, не прижившемся в ее сердце за сорок лет, что это пугало. Она так и не сделала последний шаг к нему и не позволила этому мужчине переступить порог ее номера. Но уже в аэропорту на вопрос: «Когда я увижу тебя снова?», - она вдруг улыбнулась и ответила: «Когда ты захочешь меня увидеть и прилетишь». Улыбка тронула его губы, и он кивнул. Прикоснулся губами к ее ладони и еще раз кивнул: «Сегодня. Я прилечу сегодня». И теперь Бэта стояла у окна и смотрела с высоты десятого этажа на забор, еще девственно железобетонный в момент ее отъезда. Теперь с него на нее смотрели печальные глаза мужчины, идущего вперед. Словно на встречу… к ней. Он улыбался, как улыбаются только любимым людям. Это раздражало. Это бесило. Она стояла и смотрела ему в глаза. Ошеломленно. Ошарашенно застыв с недонесенной до рта чашкой чая. Лицо мужчины непостижимым образом, похожее как две капли воды, на мужчину, чей звонок Бэта ждала с минуты на минуту. Этот звонок и вывел ее из оцепенения, она опустила чашку на подоконник, взяла телефон в руку и нажала на зеленый символ видеосвязи. Соединение прошло, и экран отразил лицо мужчины, идущего к ней. Он улыбался так знакомо, что Бэта вытянула руку с мобильным, сверяя картинку и оригинал. И только сейчас воспоминания настигли ее, не давая опомниться, пробуждая, срывая, слой за слоем, присохший, причиняющий невыносимую боль очередной виток времени, обнажая память со слежавшимися полуистлевшими воспоминаниями.
– Бэта? С тобой всё в порядке? – голос, еще пять минут назад такой желанный, вывел из ступора. Осознание того, что она всё еще стоит у окна и таращится молча во включенный монитор, привело в чувства.
– Да. Не прилетай. Я больше не жду тебя.»
Здесь и сейчас. Вика.
Вика замолчала, сосредоточенно теребя мочку уха и глядя в окно.
– Ты шутишь? Это история? Милая, в лучшем случае это начало истории. – Протянул я разочарованно, съезжая с окружной, – Ну, давай же. Дорога длинная и я требую историю целиком. Пожалуйста, - я скосил глаза на непривычно сосредоточенное лицо моей подруги. Она молчала, погруженная в свои мысли, смотрящая прямо перед собой, сложившая руки на колени, как школьница. Сомнение, что она меня вообще слышала, поскреблось невзначай и я неожиданно для себя нашел диктофон на телефоне и нажал на запись. Зачем? Не знаю. Минутный порыв. Мотор мирно урчал, и машина отмеряла километр за километром. Вика молчала. Захотелось потеребить девчонку, но что-то остановило. Я выщелкнул сигарету из пачки, опустил стекло и закурил. Вика вздохнула и заговорила:
– Ну, скажем так. Париж… 1678г…
Я усмехнулся и подавил желание спросить «почему именно Париж и этот год?».
Ну, скажем так. Париж. 1678г
Бэт Жаме кружилась в кухне своей маленькой мансарды от счастья. Она готовила ужин… для двоих. Её сердце то и дело срывалось в полёт, и тогда она замирала, прислушиваясь к себе. Веря и не веря. Предчувствуя. Предвкушая. Закрывая глаза и видя его глаза совсем близко и себя, отраженную в его зрачке. Она одернула себя и заодно расправила несуществующую складку на белоснежной скатерти. Глубоко вдохнула и налила себе чаю. Алекс, провожая ее, сказал: «Милая Бэт, я сегодня приду в твою жизнь навсегда».
Солнце плавно, боясь её потревожить, ушло за горизонт, а вечер торопливо включил фонарь, освещая путь к её сердцу. Ночь прокралась и теперь тихо стояла, притаившись в тени фонаря. Она затаилась, разделяя ожидание девушки.
«Навсегда. Какое глупое слово. Разве такое бывает? Чтобы навсегда? А как же смерть?», - она вздрогнула от некстати пришедшей мысли и отмахнулась от неё, - «Глупое. Да»
Бэт аккуратно взяла чашку, отошла к окну и выглянула наружу. Кивнула, как старому другу, чугунному фонарю и привычно заскользила взглядом по стене дома напротив, невольно заглядывая в обнаженные июльской ночью окна, и взмахом ресниц завершила ритуал мансардным окном, напротив. В окне вдруг вспыхнул свет и выхватил из темноты незавершенную художником картину, на которой ей навстречу шел мужчина.