– Я тоже по тебе соскучилась, - смеется она мне в ухо и касается губами щеки. – В этой вероятности нас не сотрет. Правда вернуться мы не сможем. Я просчитала порядка десяти тысяч вариаций. В каждой мы остаемся в 90-м. Тебя это не огорчит?

Я открываю глаза и вижу веснушчатый нос прямо перед своими глазами. Встряхиваю головой, отгоняя наваждение и снова слышу её смех. Поворачиваю голову и любуюсь игрой первых лучей солнца в её глазах, не веря своим. Протягиваю руку. Касаюсь. Всё ещё не верю. Она смеется и торопит меня. А я не готов к такому повороту. Я собирался умереть. Я был уверен, что моя личность перестанет существовать. Я строил будущее для мальчишки, который скорее всего сейчас не выпускает из рук любимую. Мою? Но моя же вот здесь. Рядом. И я ей сейчас смотрю в глаза.

– Объяснись. – говорю ей и делаю то, о чем даже не мечтал: обнимаю её, подгребая всю к себе, целую её макушку и вдыхаю запах. Сердце перестает колотиться, вдруг успокаиваясь и ловя ритм её сердцебиения.

– Как скажешь, – она ворочается, устраиваясь поудобнее «под крылышком», не переставая говорить.
– Представляешь, любимый, всё-таки существует такая теория вероятности вероятностей и она способна предположить вероятность того, что временной поток примет «две версии» личности. Понимаешь, геном человека со временем меняется... и всё становится возможным. Даже невозможное.

Из лекций профессора Мари 'Арти. 1990 г.

"… переменная, называемая «любовью», является основным катализатором процессов, кардинально меняющих миры и позволяющих появляться вероятностям.

– Профессор, а как же холодный разум?

– Холодный разум всего лишь сухой остаток в не завершившейся реакции любви. Он не может опровергнуть постулат, так как является его частью."

Утро началось с заунывного «Кис… кис-кис. Барсик.» Слова повторялась и повторялась: монотонно, как заезженная пластинка. Я потянула подушку из-под головы и накрыла ей ухо, засыпая. И мне это даже удалось... на какое-то время. «Кис… кис-кис. Барсик.» на пределе слышимости, но настойчиво. Первый этаж со всеми вытекающими прелестями. У-ууу-уу! Тридцать первое декабря – утро свободы и любви к себе. Пропало. Человечество снова во мне нуждалось. Я перевернулась на спину и побоксировала кулачками стянутую на грудь подушку. Села и отдернула штору. Дед Тарас бродил по двору нашей многоэтажки и искал кота. «Подъем, труба зовёт.»

Села на диване, потёрла лицо ладонями, возвращая ими себе способность улыбаться и перевернулась, вставая на колени. Открыла фрамугу и высунулась в окно:

– Дед, не шуми. Пусть народ поспит, я сейчас выйду, и мы вместе поищем. Курни на скамейке, я быстро.

– Неля? Хорошо.

Вообще-то, меня не Неля зовут, но… люди часто зовут меня не моим именем, а я и не мешаю. Нравится им и что ж? Не горшком же. Пусть зовут, как хотят. Я протопала в прихожку, сунула ступни в угги, натянула куртку и вышла, не заморачиваясь закрыванием замков. Радовало, что под утро, когда садилась на диван, не поддалась соблазну переодеться в пижаму, рухнула на диван, как была в джинсах и фланелевой рубашке – вот и получилось всё быстренько.

– Давно Барсик пропал, дед? – я присела на скамейку рядом и достала иллюзорную пачку сигарет. Чиркнула спичка и я вдохнула призрачный дымок «Lucky Strike». Даже видимость дыма воняла изрядно. Но скривить носик и развеять морок нельзя. Почему-то «удачный выстрел» располагал к откровенности и вызывал больше доверия, чем тот же «Mallboro».

– Так с вечера ищу. Ночь не спал. Замёрзну – домой иду, вдруг под подъездом сидит и ждёт. Зайду, чаю попью и снова на поиски.

– Ясно. Подвал обыскал? Может собаки загнали и там сидит? Он же у тебя трусоват.

Я покрутила головой, ища вход в подвал, узрела и подтолкнула в ту сторону старика.

– Закрыто. Здоровенный замок висит.

– Так может просто висит? – улыбнулась я и подмигнула. По лестнице спустилась первая и загородила собой дверь. Протянула руку и мысленно проговорила «бомбарда максима», представляя Гермиону и предвкушая, что уже завтра утром, притащу себе в кровать вечный чайник, ведро конфет и начну пересматривать «Гарри Поттера». Я заслужила выходные. Мои подопечные, наконец, будут заняты собой и какое-то время будут счастливы…

– Ну, что там, Нель? Закрыто?

– Нет. – Улыбнулась я и поманила к себе дверь. Она распахнулась, выплюнув мне в ладонь гвозди, отпуская вместе с замком проушины и виновато скрипнула. – Верну. Потом. – буркнула я и крикнула старику. – Давно не открывали, примерз к дужкам двери просто. Спускайся. Открыто.

Вошла, вдыхая спёртый пыльный воздух. Щелкнула выключателем. Мимо. Последняя лампочка мигнула метрах в десяти и взорвалась. Щелкнула пальцами и фантомное электричество вспыхнуло, осветив подвал и изображая из себя лампочки.