Я повернулась к Серене. Та смотрела на меня с сочувствием и понимающе улыбалась.

— Вместе справимся, — прошептала она, — как всегда.

Я кивнула и откашлялась, пытаясь избавиться от комка в горле.

— Все хорошо. Серена отвезет меня в колледж.

— Ну конечно, — с гордостью проговорил отец. — Тогда увидимся на Рождество. Я знаю, что тебе пришлось пережить настоящий ужас, дочка, но все равно рад, что мы поговорили. Мы тебя любим.

— Мы любим тебя! — проворковала мама. — В следующем порту купим тебе подарочек.

Безделушки вместо любви, почему я не удивлена.

— Отлично. Я вас тоже люблю.

Мы с Сереной попрощались с родителями, и она дала отбой.

— Из, мне так жаль. Я правда думала… — Сестра вздохнула и плюхнулась обратно в кресло.

— Нет, не думала. — Мой тон смягчился. — Давай не будем друг другу лгать.

Для наших родителей на первом месте всегда была отцовская компания и они сами. А мы с Сереной служили украшением, статусными трофеями, которые они полировали до блеска и выставляли напоказ. Я это понимала, и все равно следующий вдох отозвался болью в груди.

— У тебя есть я. — Сестра потянулась ко мне. — Я никогда тебя не брошу.

— Знаю. — Я сжала ее руку и судорожно вздохнула. Плакать было бессмысленно, поэтому я снова стала пролистывать карту и наконец нашла нужные документы. — Вот!

Серена встала и склонилась над кроватью:

— Он точно не врач? Почерк как у врача.

— Натаниэль, — прошептала я и провела кончиком пальца по его подписи. Фамилию было не разобрать.

— Как ты поняла, что это «Натаниэль»? Одни каракули. — Серена покачала головой. — Я вижу только букву «Н».

— Нейт. — Мои губы расползлись в улыбке впервые с тех пор, как я очнулась. — Друзья зовут его Нейт.

Это я вспомнила и, хотя не помнила больше ничего, по крайней мере, теперь знала, как звали человека, спасшего мне жизнь.

Два месяца спустя я стояла на пороге своего общежития. Поправив сумку на плече, я стряхнула снег с ботинок. Колорадо — снежный штат, я привыкла к снегопадам, но там никогда не было сугробов по пояс, как в Сиракузах.

Я направилась к почтовым ящикам и набрала на своем код. Вокруг болтали студенты. В ящике лежал оранжевый листок: меня ждала посылка.

Мои родители были не из тех, кто стал бы отправлять посылки. К тому же мы виделись на прошлой неделе, я ездила к ним на каникулы, значит посылка точно не от них. Может, от Серены?

Я захлопнула почтовый ящик, выбросила в мусор очередное предложение оформить кредитку и встала в очередь к окошку за посылкой. Передо мной стояли два человека.

— Иззи, привет! — Меня окликнула Марго, соседка по комнате, говорившая с сильным южным акцентом. Она шла ко мне, оставляя мокрые следы на грязном полу.

— Привет, — ответила я. — Как твоя психология?

— Нормально. — Она пожала плечами, вытряхивая снег из иссиня-черных волос. Очередь продвинулась вперед. — Мы изучаем посттравматическое расстройство. — Она многозначительно на меня посмотрела. — И я подумала, может… тебе стоит обратиться к психотерапевту?

Какой прозрачный намек, подумала я.

— У меня нет ПТСР. Я боюсь летать. Это другое.

Именно по этой причине мы с Сереной приехали из Колорадо на арендованной машине, хотя отец твердил, что нельзя «потакать своему страху перед полетами».

— Да, но это началось после травмы, когда ты попала в авиакатастрофу, — сказала она.

Мы снова немного продвинулись в очереди.

— Я боялась летать и до катастрофы.

— Квитанция? — спросил администратор, и я протянула оранжевый листок. Администратор скрылся в подсобке.

— Я просто хочу сказать… мне очень помогла терапия после смерти брата, — тихо проговорила Марго, и я не удержалась и посмотрела на нее. Я даже представить не могла, каково это — лишиться Серены. — Вдруг тебе тоже поможет? — продолжала она. — Мы же живем в одной комнате. Я заметила, что после катастрофы ты плохо спишь. Вреда точно не будет, а на занятиях нам объясняли, что чем раньше поговоришь со специалистом, тем лучше…

Возможно, Марго права. Мне стоило сходить к психотерапевту хотя бы для того, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Может, он подсказал бы, как путешествуют те, кто боится летать.

— Я подумаю.

— Умница! — Она обняла меня.

— Астор? — Администратор придвинул ко мне плоскую коричневую коробку размером сантиметров тридцать на сорок пять.

— Да, это я. — Взяв папку, я расписалась в графе «получатель».

— От кого это? — спросила Марго.

— Точно не знаю. — Коробка была очень легкая; я подняла ее и прочитала надпись на распечатанной этикетке. «Трансконтинентальные авиалинии». Сердце сжалось.