***

– Моё решение такое: остаёмся здесь, в здании школы, обороняемся, сколько можем. Я уже попросил «Ориона» оказать нам помощь, на что он ответил «держаться», - Шаманов не выглядел подавленным, он горел желанием боя, наверное, в том числе и потому, что мысленно уже похоронил себя в развалинах школы, отчего бояться было уже нечего.

– Там у ротного проблемы, - сказал Юра. – Не может включиться в работу…

– Включится, - ответил Сергей. – У каждого бывают минуты слабости. Он парень нормальный, преодолеет себя.

Появился Воробьёв с Ладиным. Не успел Слава доложить о прибытии, как Юра обнял его:

– Живой…

– Станцию потерял, когда по полю бегали, - Слава начал оправдываться.

– Да хоть сами живыми вышли, - ответил Трофимов. – Уже хорошо. А станцию новую получишь.

Слава коротко доложил о развитии ситуации, рассказав, где и сколько ему удалось поразить целей. Шаманов, сидевший неподалёку, услышав доклад, присвистнул от удивления:

– Товарищ майор, сказочник-то не вы, а ваши сержанты… - Сергей улыбнулся.

– Серый, всё нормально, - сказал Юра.
– Наш «Лесник» – чемпион округа по тактической стрельбе.

– Трёхкратный, - добавил Слава.

– Да? Ну, тогда, приношу свои извинения за подозрения… - Шаманов подмигнул Воробьёву. – А кто-то говорил, что тактическая стрельба – это всего лишь спорт…

– Врут, - Слава улыбнулся. – Нагло врут. Если бы не спортивные навыки, лежал бы я сейчас там, на секрете. С пробитой головой.

Отправив снайперскую пару Воробьёва на первый этаж, откуда можно было простреливать улицу, Юра поднялся на третий. Сюда же подошла пара с АСВКМ. Романова он поставил работать с лесополосой, расположенной в километре к востоку от школы, а сам сел за стол контролировать северное направление, где край лесополосы находился всего в четырёхстах метрах. Там же было и кладбище, где уже было заметно перемещение людей. Чуть дальше, прикрываясь лесополосой, приближалась вражеская техника – судя по звуку, танки и БМП.

Сидя за ученическим столом, Трофимов возвышался над оконным срезом всего на размер головы, будучи защищённым от вражеского обстрела толстой каменной стеной. Ганжа сидел возле соседнего окна точно в таком же положении. По внутренней стене кабинета уже били пули – пока ещё шальные – и скоро можно было ожидать прилёта снарядов из автоматических пушек БМП и ещё более страшных танковых пушек.

Громкие шлепки пуль и отлетающая штукатурка действовали на нервы, требуя пригнуться, укрыться от огня, спастись от верной гибели.

Неизбежность предстоящей смерти была вполне очевидной, и Юра уже не первый раз за сегодняшний день попрощался с жизнью. Несмотря на провальное для врага, с точки зрения внезапности, начало наступления, сейчас оно развивалось вполне динамично – уничтожив дозоры и ломая рубежи обороны, противник уверенно двигался по селу. Трофимову была неизвестна причина, по которой старшие начальники не отдавали команду на открытие огня артиллерии, и это тяжёлым бременем ложилось на сознание, заставляя невольно думать о предательстве – ведь как много ходило в войсках слухов о переходе на сторону врага некоторых генералов, имеющих украинские корни.

Безотносительно того, будет артиллерийская поддержка, или не будет, врага нужно было уничтожать всеми имеющимися средствами – Юра это понимал нутром, всем опытом своей военной службы.

Глядя сейчас в оптический прицел своей винтовки, он почувствовал, как его сознание заволакивается боевым азартом. Смерть, она вот, рядом, летала над головой и била в противоположную стену, но она уже была безразлична Трофимову. Сейчас главным чувством было желание уничтожать врага – безраздельно господствуя над жизнями десятков людей, волею судьбы ставших его противниками.

Четыреста метров для «Манлихера», как, впрочем, и для СВД, не предвещали врагу ничего хорошего. Ганжа открыл огонь в высоком темпе – полуавтоматическая винтовка позволяла делать несколько десятков выстрелов в минуту без снижения качества прицеливания.

Юра прицелился: украинский солдат практически весь скрывался за могильной плитой, высунув только голову. Ошибка многих людей состоит в том, что если они чего-то не видят, то могут полагать, что и сами они не видны для другой стороны. Подобная ошибка усугубляется наличием у другой стороны мощных приборов наблюдения и оптических прицелов высокой кратности. Прицельную точку своего «Люпольда» Трофимов остановил на переносице противника и плавно потянул спуск. На такой дальности пуля прилетит с небольшим вероятным рассеиванием в несколько сантиметров, гарантируя попадание в габарит высунувшейся головы.

Винтовка ударила в плечо, человек за могильной плитой мгновенно исчез. Юра быстрым движением руки открыл затвор, гильза прыгнула на пол.

«Холодный», - подумал Юра не про убитого, а про первый выстрел с «холодного» ствола. После нескольких выстрелов ствол будет уже настолько горячим, что неминуемо изменится средняя точка попаданий, что нужно будет учитывать при последующей стрельбе – он это уже знал, едва ли не как профессиональный снайпер.

Закрыв затвор, Трофимов высмотрел следующего – пригнувшись, он крался между могильных плит. Спустя несколько секунд человека не стало, а его тело свалилось там, где и положено быть мёртвым – сельское кладбище стало быстро пополняться новыми обитателями.