Шрифт:
Мне вдруг захотелось смутить ее еще больше.
Я самодовольно улыбнулся, наслаждаясь тем, как мои пальцы осторожно и невесомо блуждают по ее гладкой коже, пробуждая толпы мурашек.
— Потому что боялся моего отца, — призналась она, покраснев.
Этим мы и отличались с братом.
— Тогда я скажу твоему отцу, что спал с тобой.
Девчонка едва не задохнулась, почувствовав, как мои пальцы нагло проникают под тонкое кружево ее трусиков.
— Неправда… — прошептала на выдохе, запрокинув голову назад.
— Пока нет.
Такая горячая, мокрая, соблазнительная.
— Ты не скажешь! — произнесла, будто сомневалась.
— Я не боюсь твоего отца, Роза… — прошептал ей в губы, тогда как мой палец размазывал влагу по ее нежнейшим складочкам лона. — Для меня он лишь очередное препятствие на пути.
Она сама того не замечая, стала двигаться мне навстречу, томно перебирая ногами.
Я едва мог сдержать себя.
— И ты больше никогда не скажешь мне «нет»! — твердо повторил, и принцесса издала сладостный стон.
Кровь закипала в венах, член болезненно ныл в штанах, желая вырваться наружу и взять эту девчонку прямо на столе.
Но я терпел, стараясь не потерять контроль.
— Да-а… — простонала она в ответ, закрыв глаза, и я решил дать ей то удовлетворение, к которому так отчаянно стремилось ее тело.
Она должна была понять, что обманывать меня в моей же академии чревато последствиями.
Я вошел в нее двумя пальцами, ощутив чертовски приятную тесноту, а после чуть надавил на нужную точку, и Роза содрогнулась в моих руках, издавая громкий сладостный стон, какой я прежде не слышал.
Черт, от таких игр я сам заводил себя в тупик.
Я не боялся императора и уж тем более младшего брата, но должен был спрятать ее от них, чтобы достичь своей цели.
— Подлец! — произнесла она, тяжело дыша, пока я с удовольствием разглядывал ее лицо перед собой.
Полуобнаженная, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами, она выглядела великолепно.
— Как грубо, — наигранно возмутился и резко потянул ее на себя, в результате чего девушка оказалась в моих объятиях. — Я лишь подтвердил твои ожидания.
Я убрал руки, и Роза посмотрела на меня помутненным взглядом синих глаз, в которых отражался целый спектр эмоций: смущение, удовлетворение, досада и… ненависть.
Думал, она заплачет, но на ее глаза не навернулось ни слезинки.
Не помню, чтобы еще кто-то так сильно возбуждал меня. Это запретное желание вперемешку с предвкушением разжигало бешеный интерес.
Надеюсь, она не усвоила урок, что бы снова его повторить.
Девушка осторожно встала со стола, опираясь одной рукой о его край.
Я видел, как дрожали ее ноги, как она постыдно застегивала пуговицы на своей рубашке и поправляла юбку.
— Значит, договорились, — довольно произнес, и она опустила голову, отчего длинные пряди волос спали на ее хрупкое плечо.
Я ждал обвинений, слез, истерики, чего угодно…
Но она подняла лицо, и я не увидел на нем ни малейшей эмоции, словно все были стерты разом.
Она молча наклонилась и, как ни в чем не бывало, собрала разбросанные листы с пола.
— Ваши документы, профессор, — сдержанно ответила, положив их на стол, а после с невозмутимым видом вышла из моего кабинета, будто ничего не произошло.
Такого я не ожидал.
Розы невероятно нежные цветы, но у них очень острые шипы. Пожалуй, стоит об этом помнить.
3.
Я вышла в пустой коридор и остановилась у лестницы, схватившись за перила.
Кожа горела огнем. Я до сих пор ощущала на себе обжигающие прикосновения ректора.
То, что он делал со мной… Там, где касался…
Немыслимо!
Я ненавидела этого человека и боялась одновременно. Он был именно такой, как я его представляла по рассказам отца:
Надменный, бесчестный, жестокий.
Габриэль Мейз смотрел в мои глаза, но при этом не испытывал ни малейшего раскаянья о том, что сделал несколько лет назад.
Как он мог?!
Нужно прийти в себя.
Я закрыла лицо руками и опустилась на ступени, чувствуя, как пылают щеки.
Во дворце я в совершенстве научилась скрывать свои эмоции, невзирая на плохое самочувствие или настроение, но сегодня сделать это оказалось вдвойне сложнее.
Эмоции накалились до предела, внутри все пылало и разрывало на части от противоречивых чувств.