Шрифт:
Аян без страха стоял передо мной, сложив руки на груди.
— Я пришел не к тебе, — иронично ответил, и мариец удивленно приподнял бровь. — Мне нужен звереныш.
— Роза им очень дорожит…
— Как и твоей дружбой, — подметил я, не позволив ему договорить, и Мандела виновато отвел в сторону взгляд. — Лисны очень сильные эмпаты. Этот комок шерсти поможет мне усилить с ней эмоциональную связь.
— Она не хочет, чтобы ее нашли.
— Это уже не ей решать, — твердо произнес, чувствуя, как искры пламени разлетаются от рук.
Она ушла, чтобы спасти меня, но даже не подозревала, какую боль причинила. Собственная мана выжигала сердце изнутри, требуя вернуть ту, которой оно принадлежало.
Глупышка.
Она была нужна мне!
— Выбор сделан, не так ли? — внезапно произнес Аян, окидывая меня хмурым взглядом, и я разжал кулаки.
— Он был сделан давно.
Стоило мне это произнести, как из-под кровати вылез взъерошенный котенок лисны и, хромая на одну лапу, уселся рядом с моей ногой.
— Кажется, он не против нам помочь, — задумчиво проговорил Мандела, посмотрев вниз.
— Нам?
Аян кивнул головой, отчего сережка в его ухе сверкнула в блике луны, и я многозначительно усмехнулся.
— Уверен? Мне потребуется искусство крови на очень длительное расстояние, а это заберет всю твою ману.
— Роза в опасности. Себастьян найдет ее, это лишь вопрос времени. К тому же… — он чуть вздернул подбородок, проницательно заглядывая мне в глаза. — Вы изначально на это рассчитывали. Не так ли?
— Поэтому ты мой лучший ученик, — иронично произнес спустя пару секунд молчания, и Аян ухмыльнулся, отведя взгляд.
— А как же Лоренс Блэквуд?
— Ему я говорил то же самое.
30.
Прошла неделя с момента моего побега из академии.
За это время мама так и не ответила на письмо, а я так и не решила, что делать дальше.
Меня терзали сомнения.
Я планировала уехать на окраину империи и начать там новую жизнь, как обычный человек, поскольку не имела сертификат, а с ним и прав на использование маны. Вот только…
Что-то удерживало меня здесь.
Я лежала на узкой кровати дешевого трактира и задумчиво смотрела в потолок, ощущая изнурительный жар внутри.
Перед глазами вновь возник облик Габриэля Мейза и его пылающий янтарный взгляд, от которого сердце сжималось в груди.
— Прости… — прошептала в ночи, сминая пальцами серую простынь.
Чувства терзали. Душа разрывалась на части. Я пыталась справиться с эмоциями, но каждая клеточка моего тела сопротивлялась, желая вернуться к нему.
Этот подлец… Он…
Слишком глубоко проник в душу, плавно растворился под кожей, стал неотъемлемой частью меня. Без него я чувствовала себя потерянной, слабой, беззащитной.
Но как бы сильно не страдала, я не могла вернуться.
Я перевернулась на бок, ощущая, как капля пота медленно стекает по спине. Не знаю почему, но с каждой минутой мне становилось все жарче.
Нужно открыть окно и впустить прохладный воздух.
Я встала с постели и неторопливо направилась к подоконнику, ступая босыми ногами по пыльному полу. Рука коснулась деревянной рамы, и тишину ночного города внезапно пронзил оглушительный звон колокола.
Внутри словно все оборвалось. Я застыла на месте, наблюдая сквозь оконное стекло, как люди выходят на улицу, встревоженные печальным известием.
— Нет… — обреченно прошептала, схватившись за край подоконника, чтобы удержаться на ногах. — Пожалуйста…
Последний раз колокол звонил, когда умер мой брат, сообщая о смерти члена императорской семьи.
Это какая-то ошибка!
На подкашивающихся ногах я кинулась к плащу, надев его прямо на тонкую сорочку, и побежала к выходу, собираясь немедленно все узнать. Но стоило мне открыть дверь и ступить за порог, как сильные руки тут же втолкнули меня обратно, и я встретилась со своим кошмаром наяву.
Себастьян Мейз стоял прямо передо мной, сверкая взглядом черных глаз, и сжимал в руке окровавленный лист бумаги с ровным почерком.
Мое письмо.
Я ошеломленно покачнулась, сделав шаг назад.
— Куда спешишь, любовь моя? — обманчиво спокойный голос резал нервы подобно острой стали ножа.
Леденящий страх проник в душу, обездвиживая тело. Я неотрывно смотрела на свое письмо, не в силах поднять взгляд, чувствуя, как отчаянье накрывает целиком.
— Что ты сделал с мамой? — хрипло произнесла, продолжая слышать отдаленные звуки колокола.