Из груди протяжный вздох. Я прикрываю глаза, из последних сил удерживая броню. Запечатывая смешанные эмоции внутри.

Даю понять Паше, что не готова сейчас разговор продолжать. И так слишком много узнала.

Не нужно было…

— Я пойду, — мужчина бросает несколько купюр на стол, перекрывая и мой счёт. — Прости, что так вывалил, но… Решил, что ты имеешь право знать. А, и спроси его про дом.

— Что? — я поднимаю растерянный взгляд на Пашу.

— Ваш дом. Он его не продал, Марьям. Не жил там, но сохранил всё.

— Он выплатил мне мою долю. И сумма там была приличная. Савва никогда не держал таких денег в свободном доступе…

— Да. Он выдернул чуть ли не все деньги из проектов. Савва пожертвовал правами на многие фирмы… На будущий доход… Чтобы сохранить то единственное, что напоминало ему о тебе.

— Мама! — Кирюша дёргает меня за руку. — Козлик.

Сын тянет меня за собой. Я двигаюсь с ним в ходу в «сельский двор». Кирюша восторженно рассматривает животных, которых можно погладить.

Савва покупает в лавке специальную еду, чтобы покормить козлика. После этого сын окончательно попадает в состояние экстаза.

Скачет, громкое смеётся, едва не визжит. За меня отскакивает, стоит овечке подойти ближе. Но тут же тянется погладить.

Для малыша обычный поход в зоопарк становится целым событием. Ярким, радостным.

И я не могу перестать улыбаться, наблюдая за Кирюшей.

Я опасалась идти в зоопарк с Саввой. Прошлая неделя меня знатно расшатала. Но несколько дней тишины и спокойствия…

И я чувствую себя хорошо.

Возможно, дело ещё в том, что сам Дубинин не переходил грань. Он услышал меня. Дал выдохнуть, не беспокоил.

— Кир, не беги!

Я пытаюсь одёрнуть сына, но он оказывается проворнее. Мчит вперёд, быстро перебирая ножками. Цепляется.

Я только движение начинает, а Савва уже перехватывает. Хватает Кира под руки, поднимает в воздух, закручивая.

Сын звонко смеётся, мигом забывая о желании поймать курочку.

— Ещё! — просит радостно.

Савва беспрекословно выполняет «приказ». А я цепко слежу за его движениями. Переживаю, чтобы не уронил.

Рядом с сыном мужчина будто расслабляется немного, опускает свои щиты. На суровом лице проступает лёгкая улыбка.

— Самолётик! Как мама.

Мне приходится подступить ближе. Объяснить Савве, как это — «как мама». Раньше я часто крутила сына, но теперь он тяжёлый.

А для Дубинина — как пёрышко, наверняка. Мускулы почти и не напрягаются, когда он держит Кирюшу на руках.

Сын чувствует это, продавливает дальше. Чтобы его носили дальше, а не ножками ходить.

— Туда, — управляет.

Сегодняшний день он для Кирюши. Всё внимание для него. У сына глазки горят от впечатлений, улыбка не сходит с лица.

И я… Я чувствую себя на удивление хорошо. Когда нет давления, бури внутри, а как-то спокойно и гладко всё идёт.

Кирюша щедро делится со мной сладкой ватой. Точнее, он просто объелся, а мне достаётся лишнее.

Но я всё равно радуюсь. Отщипываю кусочек, с наслаждением отправляю в рот. Сладость тает на языке, заставляя зажмуриться от удовольствия.

Как мало нужно для счастья.

Я заливаюсь румянцем, стоит открыть глаза. Кирюша крутится на руках у Саввы, а тот… Тот смотрит на меня.

Его ореховые глаза словно светлеют. От лучиков солнца или ещё чего-то. Мужчина не отводит взгляд, даже когда я ловлю его.

Его внимание словно мягкими волнами касается кожи, заставляя щёки гореть ещё сильнее. Мне неуютно, но и отвернуться я не могу, почему-то.

В глазах Саввы смесь уверенности, наслаждения и чего-то тёмного, почти болезненного.

— Что? — я не выдерживаю. Иду в нападение, чтобы скрыть смущение. — Что не так?

— Ничего, — он чуть усмехается. — Красивая ты. Купить тебе ещё?

— Обойдусь.

Я бормочу. Отворачиваюсь, будто это поможет унять странное покалывание в груди.

Выбрасываю палочку в урну, двигаюсь вперёд. Но далеко у меня уйти не получается. Савва легко догоняет, а после и Кирюша просит остановиться. Его заинтересовали львы.

Я облокачиваюсь на ограждение, рассматриваю хищников через сетку.