Едва мы сворачиваем на гравийную подъездную аллею, входная дверь с сеткой открывается, и на крыльцо выступает молодой человек. Высокий, стройный, с кудрявыми рыжевато-каштановыми волосами. Не красавчик, но лицо у него доброе, приветливое. Парень стоит, склонив голову набок, — видимо, думает, что прибыли новые постояльцы. Я и без объяснений Белинды догадываюсь, что это и есть Эллиот. Мы с Кэт выбираемся из экипажа. Извозчик помогает Белинде с дочкой сойти с другой стороны. Белинда обходит экипаж сзади, и я наблюдаю за Эллиотом.

Он сразу узнает Белинду и подбегает к ней.

— Слава богу! — Эллиот осторожно обнимает Белинду, стараясь не раздавить новорожденную девочку. — Как же я заволновался, когда вы с Джеймсом не вернулись домой! Я сказал ему, куда ты отправилась, и он уехал тебя искать. Я ведь думал, вы возвратитесь из Сан-Франциско в тот же вечер. Так ты уже родила! — восклицает он. — Что произошло? Где Джеймс? Почему он не с тобой?

Белинда в ответ лишь раскрывает рот, но даже я с ходу не сообразила бы, как все объяснить, хотя ответы на поток вопросов мне известны. А ее друг, похоже, чувствует, что она не знает, с чего начать.

— Ты как? — спрашивает он более спокойным тоном. — Не пострадала? А ребенок?

— Я цела и невредима, — отвечает Белинда. — И малышка тоже. Сара родилась почти на месяц раньше срока, но она крепкая девочка и здоровенькая, хоть и маленькая. Все нормально.

— Что случилось? Джеймс тебя нашел?

— Я… я опоздала на поезд во вторник вечером и заночевала… — Она на секунду умолкает, затем кивком головы указывает на меня. — У моей доброй подруги Софи. У нее дома в Сан-Франциско. Незадолго до рассвета нас… разбудило землетрясение, а потом у меня начались схватки, и роды уже было не остановить. Мы… не могли выбраться из города, повсюду пылали пожары. Если б не Софи, не знаю, что бы я делала.

Эллиот словно впервые замечает меня. Протягивает мне правую руку.

— Эллиот Чапмэн. Рад знакомству.

Я пожимаю ему руку.

— Софи Хокинг. Взаимно.

— Эллиот, Софи доставила меня в больницу, когда вокруг все рушилось, и практически сама приняла роды. А потом, когда нас эвакуировали, искала меня. И привезла сюда. Привезла домой, хотя сама лишилась всего. — Она поворачивается ко мне, взглядом сообщая все, что не выразила словами. Сияющими глазами глядя на Кэт, Белинда добавляет: — А это… — Она делает над собой усилие и произносит: — Это ее дочка Кэт. — У бедняжки от волнения перехватывает голос, она крепче прижимает к груди малышку. У меня к глазам подступают слезы, и я моргаю, пытаясь их скрыть.

Эллиот снова пожимает мне руку.

— Огромное вам спасибо за то, что не оставили Белинду в беде, привезли домой. — Он снова поворачивается к ней. — А Джеймс где?

Я прокашливаюсь.

— Может, отпустим экипаж и зайдем в дом?

Эллиот поворачивается к извозчику.

— Позвольте мне. — Он лезет в карман, но извозчик, наблюдавший за нами, видимо, до глубины души тронут столь волнительной сценой воссоединения близких людей. Он заявляет, что денег не возьмет. Ставит возле меня мой саквояж, а также наволочку с пеленками малышки.

— Доброго вам дня.

— Благодарю. Вы очень любезны, — быстро отвечает Эллиот, поднимая одной рукой мой саквояж и сумку из наволочки.

Извочик на прощанье приподнимает шляпу, забирается на козлы и, стегнув лошадь, уезжает.

— Пойдемте в дом, — говорит Эллиот. Обняв одной рукой Белинду, он заводит нас в гостиницу.

Внутри «Лорелея» столь же привлекательна, как и снаружи, хотя не все картины и фотографии, покосившиеся во время землетрясения, выровняли на стенах. У входной двери — ведро с осколками стекла и фарфора. «Лорелея» лишилась части посуды, отмечаю я. Эллиот ставит саквояж и набитую наволочку в большом холле, где я вижу диваны, кресла и холодный камин — единственное темное пятно в убранстве комнаты. Белинда с малышкой на руках усаживается на диван.

— В гостинице все в порядке, не считая посуды? — спрашивает она, кивком указывая на ведро у входа.

— Да, да. Разбились тарелки, несколько светильников и ваз, а так почти все в порядке.

— Спасибо тебе, Эллиот, что присматривал за гостиницей в мое отсутствие. Я ведь рассчитывала, что уезжаю всего на полдня, — устало произносит Белинда.

— Все, об этом больше ни слова, — говорит Эллиот. — Лучше расскажи, что случилось. Где Джеймс?

Белинда поворачивается ко мне. Я встаю с кресла и подхожу к ней.

— Белинда, а что, если мы с Кэт возьмем Сару и пойдем посмотрим твой чудесный сад?

Глядя на меня с благодарностью, но и со смятением во взоре, она вручает мне малышку. Естественно, она хочет поговорить с Эллиотом наедине: то, что она должна сообщить ему о человеке, за которого вышла замуж, сказать непросто.

— Дверь во двор сразу за кухней, вон там. — Она кивком указывает на столовую, где стоят длинный стол и буфет с изогнутым фасадом, в котором сейчас нет посуды.

Мы с Кэт и малышкой через гостиную проходим в залитую солнцем кухню. В раковине — грязные тарелки, кастрюли и сковородки. Видимо, Эллиоту пришлось стряпать для постояльцев.