Я на мгновение умолкаю, оценивая реакцию Кэндис. Способна ли она и дальше слушать меня. Я ведь пока изложила ей толику из того, что должна рассказать. Она проглатывает комок в горле. Из глаз ее снова льются слезы, но это уже слезы гнева и горького сожаления.

— Он сказал ей, что я умерла? — шепотом уточняет Кэндис.

Я киваю. Она смежает веки и из последних сил старается дышать ровно. Я жду. Наконец она открывает глаза. Печаль в них сменилась замешательством.

— Но… но постойте. Зачем вы на это пошли? Зачем вступили в брак с незнакомым человеком? — Тон у нее осуждающий, и у меня мелькает мысль, что она злится не только на Мартина, но и на меня. Я отвечаю ей то же, что говорила себе: я хотела любой ценой вырваться из Нью-Йорка. Мне было неважно, что я выхожу замуж не по любви. Прежде я уже подарила свое сердце мужчине, и оно было разбито. Я не горела желанием повторять ошибку. Мне хотелось иметь теплый дом, сытную пищу и ребенка, которого я могла бы холить и любить. Мне хотелось иметь больше того, что у меня было. Больше того, с чем я осталась.

— Я думала, что со временем привяжусь к нему, может быть, даже полюблю, — объясняю я. — Не получилось. И он, я уверена, никогда не питал ко мне нежных чувств.

Кэндис вздыхает и снова зажмуривается, словно пытается вытеснить из сознания меня и ужасные известия. Я терпеливо жду и, когда она вновь смотрит на меня, продолжаю:

— Мартин сказал, что он работает в страховой компании, оценивает риски, по долгу службы часто бывает в разъездах и в глазах клиентов он должен выглядеть счастливым семьянином, а не несчастным вдовцом и отцом ребенка, лишившегося матери. Именно поэтому он женился на мне, объяснил Мартин, и я ему поверила. Поначалу.

Кэндис опять сдавленно сглатывает слюну и ждет, когда я продолжу.

— Он сказал мне, что родители его умерли, погибли в экипаже в результате несчастного случая, когда ему было шесть лет, что он воспитывался в семье дяди и тети, которые всячески усложняли ему жизнь, и что у него есть кузина Белинда, живущая к югу от Сан-Франциско. Он помогал ей продавать тоник для укрепления волос, который она изготавливала из трав, что выращивала в своем саду. Бутылки с этим средством он хранил в подвале нашего дома в Сан-Франциско. Но оказалось, что в них был не тоник. А Белинда не приходилась ему кузиной.

Кэндис промокает глаза носовым платком и в следующую секунду спрашивает:

— И кто же она такая?

— Наследница заброшенной шахты, где прежде добывали золото. Мартин женился на ней под другим именем, чтобы завладеть этой шахтой. Каким-то образом он узнал, что золото там все-таки есть. Через четыре месяца после бракосочетания со мной он женился на ней. Будучи и вашим мужем.

Кажется, что Кэндис растворяется в подушках, а ее лицо превращается в маску неизбывной печали. Она поднимает руку ко лбу и не скоро отнимает, чтобы снова взглянуть на меня.

— Откуда вам все это известно? — спрашивает она со страдальческим выражением на лице. — Почему вы думаете, что это не ложь?

— Белинда искала своего мужа и приехала ко мне домой. У человека, которого она знала под именем Джеймс, она увидела письма с нашим адресом в Сан-Франциско. Ей Мартин сказал, что он землемер и его работа предполагает частые командировки. Так он объяснил ей свои отлучки. Последний раз он задержался с возвращением, и она забеспокоилась. Белинда объявилась на пороге моего дома за день до землетрясения. Она была беременна, фактически на сносях. В гостиной увидела нашу свадебную фотографию и поняла, что Мартин и есть ее муж Джеймс. Мы сообразили, что к чему, да еще в письменном столе Мартина нашли документы, подтверждающие наши догадки. Они у меня здесь с собой, в сумке. И это еще не все. До вас у него была другая женщина. Еще под одним чужим именем он женился на девушке из Колорадо. Она была наследницей скотоводческого ранчо. После того как они с Мартином поженились, мать ее внезапно умирает, а через год гибнет, упав с лошади, и его молодая жена.

При мысли об Аннабет я чувствую, как у меня перехватывает дыхание: не исключено, что подобная судьба ожидала меня и Белинду.

— Думаю, это не был несчастный случай, — продолжаю я, ощущая жжение в глазах. — Думаю, Мартин убил ее ради ранчо. Продал его после ее смерти, с деньгами приехал в Лос-Анджелес и нанялся на конюшню, где и познакомился с вами. Наследницей большого состояния.

И без того бледное лицо Кэндис внезапно превращается в восковую маску смерти.

— Боже всемогущий, — выдыхает она, словно на нее только что снизошло некое грандиозное ужасающее откровение.

— Что такое? — спрашиваю я. — В чем дело?

— Отец был прав, — шепчет она, но обращается не ко мне. Видимо, вспоминает свой разговор с недавно погибшим отцом.

— В чем? — не сдержавшись, любопытствую я.

Кэндис медленно поднимает ко мне лицо.

— Отец всегда говорил, что Мартин женился на мне из-за бабушкиного наследства. Я ему не верила. Думала, Мартин меня любит, и подозрительность отца мне была как нож в сердце. Боже, какая же дура я. Полная идиотка!

— Не судите себя строго, — быстро вставляю я, вспомнив рассказ Белинды о том, как ухаживал за ней Мартин. — Думаю, Мартин в совершенстве владеет искусством очаровывать и влюблять в себя женщин. Сделал это своей профессией.

— Но как я могла быть настолько слепа? Ведь я неплохо разбиралась в мужчинах, понимала, чего они хотят. Знала, что собой представляют сынки богатых друзей отца, что скрывается под их чванством и бравадой. Знала ведь!

— Среди моих знакомых нет богатых молодых людей, но готова поспорить, Мартин вел себя не так, как они. Он не рисовался. Он носил маски.

— Да, — не сразу соглашается Кэндис безучастным тоном. Ее взгляд направлен мимо меня, словно устремлен в прошлое. — Он был другой. Я и забыла, что именно это меня в нем и привлекло.